Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стучи! – приказал он старшему сержанту и отодвинулся немного в сторону.
Утреннюю тишину разорвали громкие удары в дверь. Офицер прислушался, за дверью, по-прежнему» было тихо. Неожиданно открылась соседняя дверь. Из-за нее выглянула взлохмаченная женская голова.
– Чего ломитесь? Нет, их дома. Они еще утром куда-то ушли, – произнесла женщина.
– Как ушли? – удивленно произнес офицер и посмотрел на нее.
– Как, как? Ногами…
«Откуда они узнали об аресте? – невольно подумал офицер. – А, может, это случайность. Мало ли, ушли по делам…».
– У вас есть телефон? – спросил женщину сотрудник госбезопасности.
– Есть, а, что?
Он рукой отстранил женщину от дверей и вошел в квартиру.
– Вон, на тумбочке, – произнесла женщина, семеня рядом с офицером.
Он быстро набрал номер и посмотрел на женщину. Она, увидев его взгляд, медленно попятилась назад и закрылась у себя в комнате. Офицер быстро доложил о результатах выезда опергруппы и стал ожидать дальнейших указаний.
– Оставь засаду и возвращайся обратно, – последовала команда дежурного по министерству госбезопасности.
Оперативник положил трубку и, открыв дверь, за которой скрылась хозяйка квартиры, произнес:
– У вас останутся два моих человека.
Женщина хотела возразить, но суровый взгляд офицера, заставил ее промолчать. Оставив людей в адресе, он поехал в министерство. В комнате дежурного собралось около пятнадцати офицеров, основную часть которых представляли люди из ведомства Лаврентия Берии. Им быстро раздали фотографии разыскиваемых преступников. Этими людьми были Костин и Нина.
– Прошу организовать розыск указанных лиц. Предъявите эти фото дежурным сотрудникам милиции, кассирам и всем другим, которые могли бы их видеть. Доложить о результатах розыска в 18-00. Задача ясна? Мы должны найти этих людей!
После инструктажа все стали расходиться. Старшему лейтенанту госбезопасности выпала проверка трех вокзалов – Ленинградского, Казанского и Ярославского. Он опросил и проведя ориентирование сотрудников милиции на двух вокзалах, он направился на Ленинградский вокзал. Почувствовав голод, офицер двинулся в буфет. Народу было много, но он не стал вставать в очередь, а растолкав пассажиров, попросил у буфетчицы кружку пива и несколько бутербродов с колбасой. Получив заказ, он отошел к столику и начал с жадностью поедать бутерброды, запивая их пивом. Мимо него прошла уборщица. Он остановил ее рукой и, достав из кармана гимнастерки фотографии Костина и Нины, протянул их женщине.
– Ты их случайно не знаешь?
– Знать не знаю, но сегодня видела. Вернее, видела мужчину, он утром покупал в буфете бутерброды.
Сердце старшего лейтенанта учащенно забилось. Это был, по сути, уникальный случай, чтобы найти след человека в столице государства, это было за гранью фантастики.
– Во сколько ты его видела? – спросил ее, старший лейтенант. – Как он одет?
Он держал крепко уборщицу за руку, не давая ей возможности уйти.
– Не помню, – ответила женщина. – Вас здесь много, всех не упомнишь.
Оставив не доеденные бутерброды, Мохов ринулся к кассам. Ему сегодня везло. Третья кассирша, которой он показал фото Костина, опознала его и сообщила, что данный мужчина приобрел два билета до Ленинграда. Он вышел из здания вокзала и чуть ли не бегом бросился к автомашину. Через сорок минут, он уже докладывал дежурному офицеру министерства государственной безопасности, что разыскиваемые убили в город Ленинград.
***
Абакумов с трудом поднялся с бетонного пола. Из разбитой брови текла кровь, которая застилала ему левый глаз. Некогда новая белая рубашка была порвана и заляпана кровью.
– Сергеев! Помоги бывшему генералу сесть на табурет, – произнес чей-то до боли знакомый голос.
Большие сильные руки подхватили тело и усадили его на привинченный к полу табурет. Виктор Сергеев повернулся на голос и увидел вошедшего в комнату допроса Рюмина. Он присел на край стола и посмотрел на бывшего начальника.
– А, это вы Рюмин, – с трудом произнес генерал. – Специалист по еврейским делам…
Подполковник улыбнулся. По распоряжению Сталина, он был назначен начальником следственной части по особо важным делам. Он хорошо помнил слова вождя, что если он сломает Абакумова, то не исключено его и дальнейшее повышение по службе.
– Скажите, Виктор Сергеевич, почему вы пытались прекратить уголовное преследование государственных преступников из числа евреев. Может, вы тоже из евреев?
В этот раз улыбнулся Абакумов. Его разбитые губы вытянулись, изобразив своеобразную улыбку.
– Мне стыдно за вас, Рюмин, что вы не соизволили ознакомиться с моим личным делом. В нем все изложено, кто я и откуда.
– Мне в принципе все равно, кто ты по национальности. Меня интересует одно, где ты спрятал свой архив?
– Я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь? – ответил Абакумов. – У меня никогда не было никакого архива. Все что у меня было, часть я сжег на даче тещи, а часть, я думаю, находится у вас.
– Какие документы ты сжег? – спросил его Рюмин. – После отстранения тебя от должности, ты никуда не ездил. Ты «пасла наружка» и я, это хорошо знаю.
– Не веришь? Съезди на дачу и убедись….
Удар Сергеева свалил Абакумова на пол. Он ударил его еще несколько раз ногой и посмотрел на Рюмина.
– Хватит, Сергеев, а то убьешь генерала. Не торопись, он еще не все рассказал нам.
– Да я его не бью, товарищ подполковник. Я пока его только глажу….
Генерал снова попытался подняться с пола. Руки его разъезжались в разные стороны. Невооруженным взглядом было видно, как ему тяжело. Допросы шли почти каждый день по несколько часов подряд. Все они происходили с постоянным избиением арестованного. Его снова усадили на табурет, лицо Абакумова было в крови и трудно было понять, что конкретно у него кровоточит.
– Виктор Сергеевич! Вас ведь он убьет. Вы посмотрите, какой он могучий, – произнес Рюмин и рукой указал, на стоявшего рядом с генералом Сергеева. Скажите, у кого находится ваш архив, и все эти мучения моментально прекратятся. Поверьте мне, я вам это обещаю.
– Я же вам по-русски сказал, что никакого архива у меня не было.
Сергеев снова замахнулся, но жест Рюмина, остановил его.
– Виктор Сергеевич! Вы же хорошо знаете нашу систему. Здесь невозможно молчать, поэтому вы все равно расскажите нам все, даже то, о чем мы вас не будем спрашивать.
– Вы правы, Рюмин. Система не знает слова пощада. Я ничего не знаю, о чем вы меня спрашиваете. Я не могу вам рассказать то, чего не было…
– Ну, ну, – генерал. Через неделю увидимся.
– Увидимся, если ваши люди меня не убьют.
Стоило Рюмину выйти за дверь, как новый удар обрушился на голову Абакумова.
***
– Выходим! – шепотом произнес Костин, коснувшись плеча Нины.
– Что приехали? Уже Ленинград?
Женщина
