– Ваша фамилия значится в списке на стенде.

– Ну что же, тогда идемте.

Они покинули сцену и зашагали по коридору, ведущему в костюмерный цех.

– Вы хорошо знаете Тамару? – спросила Лионелла.

– Костюмершу? – уточнила Петрушанская. – Пожалуй, нет.

– Но вы же вместе учились, вместе сюда приехали. Вас связывают долгие годы знакомства.

– Знать человека и быть с ним знакомым – разные вещи.

– Это правда, – согласилась Лионелла и поменяла вопрос: – А если в общем?

– В училище Тамара считалась талантливой и многообещающей. В театре первое время – тоже. На мой взгляд, она играла слишком экзальтированно, всегда на предельном нерве. Актерская профессия опасна тем, что, если все пропускать через себя, рано или поздно перегоришь или сломаешься.

– И что случилось с Тамарой?

– Она перегорела.

– Поэтому администрация не продлила ее контракт?

– Его не продлила Вера Петровна. Администрация тут ни при чем.

– А что же сам Магит?

– Ему было проще согласиться с женой.

– Такое сильное влияние она на него имела?

– Не забывайте, кем был ее папаша, – напомнила Зинаида Ларионовна.

– А как сложилась личная жизнь Колесниченко?

– Почему вас это интересует?

– Скажем так: праздное любопытство. Я, как и все женщины, обожаю посплетничать.

– Много лет она была замужем за директором театра Юрием Колесниченко. Потом они развелись, и он уехал.

– После этого ей не продлили контракт?

– Ну да, – ответила Петрушанская. – В студенчестве Тамара дружила с Раечкой Снегиной. Знаете, как говорят: подружки не разлей вода.

– Потом дружба кончилась? – спросила Лионелла.

– Кто сказал?

– Вы сказали, что они дружили в студенчестве. Логично предположить, что по приезде в театр их дружба расстроилась.

– Я бы так не сказала. Просто они обе повзрослели, и у Тамары появилась семья.

– Дети?

– Нет, – Петрушанская покачала головой. – Детей у Тамары нет.

Пройдя коридор, они миновали темный запасник и вошли в костюмерный цех, где их уже поджидала Тамара.

– Можно я буду первой? – спросила Петрушанская. – Я занята в спектакле, и мне нужно успеть на грим.

Тамара вопросительно взглянула на Лионеллу, и та согласилась:

– Пожалуйста.

Она присела на маленький диван-канапе и стала смотреть на то, как ловко костюмерша подгоняет сценический костюм по фигуре Зинаиды Ларионовны. Бесформенное серое тряпье, широкая юбка и кофта в горошек на глазах преобразились в скромное одеяние старой нянечки.

После примерки Петрушанская спросила:

– Мои сегодняшние костюмы еще на складе? Могу прихватить их с собой.

Тамара ответила:

– Не беспокойтесь, Зинаида Ларионовна, костюмы уже в гримуборной.

После того как Петрушанская ушла, костюмерша взялась за Лионеллу, которая уже стояла в полуготовом платье у зеркала.

– Ну что же… – Тамара поправила рюш. – С нижними юбками намного красивее.

– Да, пожалуй, – заметила Лионелла и задала вопрос: – А у меня будут еще примерки?

– И не одна. Работы много, дай бог успеть к премьере.

– Слышала, что вы тоже актриса.

– Это – в прошлом, – нехотя проронила Тамара.

– Еще я слышала, что вы дружили со Снегиной.

– Мне бы не хотелось это обсуждать.

– Почему?

– Она умерла.

– Но вы-то – живы.

Тамара отвлеклась от работы и вскинула на Лионеллу глаза:

– Вам нравится причинять людям боль?

– Простите.

– Прощаю, но взамен кое о чем спрошу. Я видела, вы частенько говорите с Митрошниковым. Как продвигается следствие?

– Насколько я знаю, все очень запутано.

– А если конкретнее?

– Вера Петровна не звонила Кропоткиной и не вызывала ее на замену. Ей звонил совсем другой человек. Зачем вы сказали неправду?

– Так мне сказала Кропоткина. Я только передала ее слова следователю.

– Выходит, Кропоткина вас обманула? Зачем?

– Ответ на этот вопрос ушел вместе с ней. Уже известно, кто же ей звонил?

– Спросите у следователя.

– Ага… Так он мне и сказал.

Лионелле пришла в голову внезапная мысль, поддавшись которой она сказала:

– Костюковой, кстати, тоже звонили. И, что характерно, с того же самого телефона.

– Ей-то зачем?

Сообразив, что сказала лишнее, Лионелла свернула разговор:

– Этого я не знаю.

* * *

Лионелла только что села в такси, когда ей позвонил Митрошников и спросил:

– У вас есть несколько минут?

Она захлопнула дверцу и сообщила:

– Да, я вполне могу говорить.

– Это не телефонный разговор. Где вы сейчас?

– Еду в гостиницу.

– Тогда встретимся там.

К ее приезду Митрошников уже сидел в гостиничном вестибюле.

Заметив ее, он привстал:

– Приветствую…

– Что случилось? – поинтересовалась она.

– Я говорил с Мезенцевым, – ответил следователь. – Кажется, мы с вами совершили непоправимую ошибку.

– Какую?

– Вам придется вернуть мне заявление о краже серег.

– Не кажется вам, что это глупо?

– Будет еще глупее, если в ходе следствия по делу Снегиной или по делу Кропоткиной всплывет и эта история.

– Не сходите с ума, – холодно заметила Лионелла.

– Поймите, я на распутье. – Помолчав, Митрошников прошептал: – Похоже, чета Магитов причастна к убийству Снегиной и бог знает еще к чему…

– Вы трактуете признание Мезенцева слишком поверхностно, – заметила Лионелла.

– Не умничайте! – огрызнулся следователь. – Я в этих делах разбираюсь лучше, чем вы. Отдайте заявление!

– Я его порвала.

– Ну так напишите новое.

Лионелла села рядом с Митрошниковым.

– Не порите горячку. Сначала разберитесь.

– В чем? – усмехнулся следователь. – Все яснее ясного: убить Снегину мог только Магит. Его жена знала об этом и все эти годы покрывала его. Мезенцев все ей рассказал. Думаете, вернувшись к мужу, Вера Петровна не потребовала от него объяснений?