— Это было бы крайне долго, и нерационально. Ведь все изготовленные вещи нужно потом развезти по всем потребителям-заказчикам, а по поверхности Океана мы не плаваем.

— Это ещё почему?

— Запрещает Святая Вера.

Ах, уже — вот так!.. Они успели создать и свою религию!

Похоже, стремятся окончательно отделаться от своего прошлого, от наземных корней. Ну и глупо.

Забывший о своих прошлых ошибках обречён повторять их…

Впрочем — мне наплевать.

— И много у вас тут, на дне, поселений вроде твоего? И где они?

— Много. Точную цифру не знает, наверное, никто. Но поселения мастеров располагаются примерно в пяти милях друг от друга.

— И в каждом таком поселении есть кузница?

— Нет, в других поселениях — другие мастерские: для мебели, взрывчатки, посуды…

— То есть, весь ваш народ живёт в таких поселениях?

— Ну, нет — в них живут только особо… — Мать замялась с переводом, — привелигированные свободные ремесленники и торговцы.

— А… где же тогда живут остальные?!

— Как — где? Да везде. По всему шельфу (он назвал какое-то другое понятие, которое Мать перевела, как «доступное жизненное пространство»), каждая семья владеет наделом примерно в три четверти квадратного километра.

— И… из кого же состоит обычно такая… семья?

— Ну, главой и основным Лидером любой семьи является Отец. Он следит, чтобы (Мать поколебалась, затем всё же перевела термин — «осеменение») производилось вовремя, и не реже, чем раз в сезон (год!). Затем, он руководит работами по уходу за водорослями и моллюсками. И, конечно, отражает нападения соседних семей — а случается такое тоже почти каждый сезон.

— Подожди-ка… Чего-то я недопонял. Мать — уточни ещё раз: кто на них нападает?

— Нападают обычно соседние Отцы со своими половозрелыми детьми. Если удаётся — они выбивают под корень более слабую семью, и тогда старший сын получает захваченный надел в своё распоряжение, забирает свою жену и детей, и может стать теперь Лидером уже своей Семьи, и размножаться, чтоб передать детям свою кровь. Отец же возвращается к себе, и продолжает защиту своего надела, и набеги на соседей.

— А что, на этот… как его… надел своего старшего сына он уже не нападает?

— Вот уж нет! Ещё как нападает! Правда, Закон запрещает нападать в первый год — пока у того не подросли свои отпрыски. Но ведь Отцу нужно пристраивать и других наследников.

— И сколько же их бывает, таких… наследников?

— В каждом помёте — около двух тысяч. Половина — мальчики, остальное — девочки. Но звания Законных наследников добиваются не более двух-трёх сыновей из каждого помёта. Самых сильных!

— Чёрт! Или я чего-то не догоняю, или здесь должно кишмя кишеть нашими друзьями… Мать, спроси, как они поддерживают стабильную численность, и что делают все эти… остальные отпрыски?

Мать честно попыталась мне помочь, но уже на третьей фразе объяснений я перестал ухватывать суть. Здесь существовала какая-то крайне сложная и запутанная взаимосвязь внутри клана, с одной стороны, ограничивающая число едоков, которое мог прокормить надел — путём постоянных стычек и битв убирающая лишние рты, и закалявшая выживших, и делавшая их смертельными врагами соседей, и даже… друг друга!

Словом, объясню, как понял.

«Стандартный» надел может прокормить около пятидесяти взрослых людей (тьфу ты — ихтиандров!).

Питаются они водорослями и моллюсками, которых выращивают все половозрелые члены семьи-общины, и…

Да, звучит жутко — мясом тел неудачников, погибших в схватках друг с другом. И соседями — когда сами нападают на них, или отбивают вражеское нападение.

Схватки же внутри Семьи проводятся систематически, вечером каждого дня — и ведутся по крайне сложным для меня боевым Кодексам. И — исключительно до смерти побеждённого.

Правда, система всё же предусматривала, что женщины дерутся только с женщинами, а мужчины — с мужчинами. Так что в одной семье была только одна «Главная самка», которая имела право раз в год «отыкриться», и Отец — который эту отложенную в самом защищённом и «вентилируемом» месте дома-крепости, икру, оплодотворял.

После чего кладку поручали заботам младших отпрысков — они и следили за притоком свежей воды, и пропалывали, и делали всё то же, что, в принципе, делали и с водорослями и устричными плантациями. (Собственно, ничего нового тут нет — в земных океанах так же заботятся о своей кладке многие рыбы.)

А поскольку всё это добро может расти только на не слишком большой глубине — там, куда достигает солнечный свет — собственно обжитых территорий на «жизненно доступном пространстве» не так уж много. И драки за «лучшее место под солнцем» здесь случаются всё время. И отнюдь не являются пустой формальностью, или аналогом «рыцарских турниров».

Подумав, я пришёл к выводу, что всё это до боли напоминает старый добрый феодальный строй, с его Правом первой ночи, старшим сыном-наследником, фамильным Замком, воинственными подлыми соседями, и барщиной. И, конечно, поселения мастеров-кустарей. (зачатки городов?) Плохо только, что каннибализм здесь в порядке вещей.

Но, как говорится, со своим уставом, да в чужой монастырь… Вот именно.

Раз в их обществе принят такой уклад, значит — он оправдывает себя. Общество выживает. И даже ведётся искусственный отбор — на самого сильного. Ну, и на самую здоровую и плодовитую. Дряхлых и слабых здесь не бывает — их попросту побеждают и съедают.

Хм… Собственно, при тех крайне ограниченных ресурсах, которыми они обладают… Да и мяса взять больше негде — всех рыб и морских млекопитающих они истребили ещё пятьсот лет назад. Чтоб не покушались на их икру.

И вот ещё что: первооткрывателей Новой Зеландии всё на той же земле-матушке поразило то же самое — там очень даже мило ели друг друга. Точно так же, как на островах Кука аборигены ели друг друга, и съели и самого Кука. И численность племён практически не росла. И искусственный отбор на самого сильного и коварного был ничуть не изобретательней, чем здесь.

Поистине, человеческая мораль очень… гибкая штука. И здорово способна подделаться под рациональные условия для выживания вида. А разве у животных — не почти так же?

Говорю же — Мать у меня освоила все доступные материалы по ксеноистории и социологии. Поэтому в два счёта просветила меня в отношении «гуманизма» и «порядочности» людей, как носителей высших моральных ценностей.

Вот блин. С этой точки зрения мы выглядели как злобные и подлые хищники-каннибалы, прагматично подгоняющие нормы поведения и религию к своей примитивно-потребительской натуре.

«Подсиживание», интриги и клевету на коллег по работе тоже ведь можно рассматривать, как узаконенное убийство.