стены. Яркие хирургические лампы на потолке. Куча приборов вдоль стен. Стрелки прыгают. Циферки вспыхивают. Помпы качают. Посередине как бы стол. Операционный.

На столе — человек. У него вскрыта грудная клетка и брюшная полость, и шесть медиков в светло-голубых халатах и масках что-то сосредоточенно делают во внутренностях подопытного разными блестящими инструментами. Со всех сторон торчат тумбы и ящики — вероятно с искусственными органами — подключённые к человеку гибкими гофрированными шлангами.

Я не очень брезглив и повышенной чувствительностью к виду крови не страдаю. Да и самого меня столько раз «чинили», а иногда ещё — и без наркоза… Но тут мне стало как-то не по себе. Чувствую, что-то нехорошее эти сволочи делают с беднягой.

— Голос, который ты слышишь за кадром, — точно, голос что-то бубнит, довольно однообразное, — сообщает, что это доброволец номер двести сорок четыре, и операция проводится стандартная, но изменены параметры… что-то про анионный баланс… Хм… не могу понять что именно изменено, но смысл такой, что сделано всё, чтобы теперь обеспечить выживание подопытного.

— Добровольца?

— «Добровольца».

— И пошёл он на это, конечно, только из Любви к Родине? — ирония в моём голосе была бы заметна и жирафу.

— Нет. Это — заключённый-смертник. Так что он… выбрал.

— О-о!.. Круто. Но — значит, получается, предыдущие двести-сколько-их-там-было «добровольцев»…

— Да, я тоже так думаю, с вероятностью более девяноста девяти процентов, — подтвердила Мать моё предположение.

Граждане!.. Остерегайтесь совершать противоправные действия! А не то ваше же Правительство — вас и!..

Хм-м…

Дело-то пахнет керосином! Если не сказать хуже.

Камера сместилась. Вероятно, она была закреплена на длинной штанге с подвижными суставами, и кто-то медленно подвёл её ближе, установив прямо над грудиной и шеей «добровольца». Вот теперь я видел всё — как на ладони!

Срань Господня!..

Я бы ещё и не так высказался, если бы не собственный запрет на космослэнг в бортовом Журнале…

Присмотревшись внимательней, я разглядел всё — и вертикальные щели на шее, с обеих сторон гортани, и кроваво-красную пупырчатую массу на том месте, где должны быть лёгкие, и густую сеть кровеносных сосудов, и толстую сизую кишку, сшитую с непонятным устройством, вставленным под нижними рёбрами. И ещё что-то, уж больно похожее на… плавательный пузырь.

— Чёрт! Мать! Это — то, что я думаю?!

— Да. Это, как выразился бы ты, «чёртовы жабры». И искусственно модифицированное сердце. И модифицированные же внутренние органы. Одно мне пока неясно — что это за странный прибор вставлен под брюшной диафрагмой… Минутку. Ага, теперь знаю — я залезла в более поздний видеоотчет.

Это фильтр. Здесь в воде около ноль двадцати семи процента солей. Стало быть лишнюю соль эта штука и фильтрует из кровотока. И удаляет из организма. Вон, видишь: там, пониже пупка — клапан.

Действительно, похож. Совсем как сфинктер, извините, в … ну, там, откуда у обычных людей всё съеденное и переваренное… Вот именно. Удаляется.

Блин. Значит, у этого «существа» — как бы две ж…!

Вот же сволочи. Ведь это — самый настоящий Ихтиандр. Или как он там назывался у древних фантастов. Словом — человек для подводной жизни.

Что за уроды! Да кто им дал право!..

Я, наверное, покраснел. Ну, или — что вероятнее! — позеленел. Словом, плохо мне стало.

Мать включает свет, и подносит мне большое ведро. И как вовремя!

Когда всё было позади, Мать и полотенце мне подала. И изображение переключила — на следующий этап. Ну, или что там у них было в их исследованиях с…аных.

— Воды! — говорю охрипшим голосом, отвернувшись от экрана.

Мать подаёт мне очередным манипулятором стакан. Выпиваю. Ноль эффекта.

— Ещё!

Она подносит ещё стакан. А я, ничего плохого не подумав, выпиваю и его до дна.

О-хо-хо!..

Нет ничего лучше для снятия стресса, чем добрый глоток хорошего рому!

Вот уж вовремя! Ф-фу… Сразу полегчало. Теперь можно и присесть, и расслабиться.

А чего я, собственно, так завёлся? Планета на девяносто четыре процента покрыта водой. И вода эта тёплая, и солёная. Конечно, они не хотели ютиться на пятачке… Вот и направили свои усилия — не в Космос, как, например, мы — а в Океан! Тоже, если подумать — выход!

— Ну вот. Теперь, когда самое страшное позади, может, ты захочешь узнать детали? — слышу как бы издалека голос моей хозяйки, — Или… Пойдёшь спать?

Я потряс головой. Протянул стакан в воздух. Как по мановению волшебной палочки возник ещё раз манипулятор с бутылкой, и стакан снова оказался полон.

Я уж постарался, чтобы он снова оказался пуст.

И только отдышавшись, и сплюнув прямо на пол рубки (вопиющее кощунство!), я буркнул:

— Рассказывай. С самого начала. Я хочу знать, как они додумались… До такого.

Ну, рассказ много времени не занял.

Много чего было неясно и самой Матери — не хватало данных, или кое-что было разрушено. А кое-что — и намеренно стёрто. Очевидно, как подметила моя умница, наиболее жестокие и кровавые моменты «исследований». Вивисекторы хреновы. Жаль, не было меня тут восемьсот лет назад. Я бы показал вам «Гомо Акватикус»!..

Инициатива, конечно, исходила от Правительства. Причём — самой передовой и могучей страны.

Да, здесь тоже были страны, и сферы влияния, и военные конфликты, и оскудение запасов полезных ископаемых, и всё прочее, чем страдают цивилизации Гуманоидов типа «Гомо сапиенс».

Вот и додумались бравые политики начать освоение ресурсов Океанского дна.

А как его лучше освоить? Ну, разумеется так, чтобы — «рациональней и дешевле!»

И, главное — так, чтобы сразу скачком, на голову, опередить конкурентов! В-смысле тех, чей технологический уровень на порядок ниже. Тем легче потом будет подмять их под себя, и поглотить…

Ну, мне ли вам объяснять, что для любого, даже самого изуверского и подлого проекта, всегда найдётся не слишком чистоплотный учёный. И даже будет выставлять свою работу как «патриотический подвиг во имя грядущих поколений!»

А тут таких нашёлся целый Институт. А потом — и не один…

Чёртова работа велась почти сто двадцать лет. Просто местная генетика была не совсем на уровне. Ну вот они и добивались, чтобы она стала настолько продвинута, чтоб можно было вывести и человеко-рыбу, и даже человеко-птицу.

Нет — я не шучу! Они пытались сделать и летуна! Правда, тут всё же пришлось отступиться: не удалось добиться нужной прочности трубчатых костей под гигантскую поверхность кожаных перепонок.

Ну а вот с рыбой — каким-то видом сома — добровольцев удалось-таки скрестить. Правда, не без проблем: сом-то был пресноводный, так что пришлось каждого выпущенного в «свободное плавание» ихтиандра оснащать на