Но сейчас, кажется, начиню понимать, потому что издевка Нокса превращает вино в моей крови в настоящую гремучую смесь. И если бы он только посмел еще хотя бы чихнуть в мою сторону…

— Как прошло свидание с королем, Тиль? — Он все-таки подается вперед, но только корпусом, нависая надо мной как какой-то ужасный голодный призрак. — Надеюсь, вы не думаете, что разговоры с Его Величеством — прерогатива исключительно ваших ушей?

Почему я не удивлена, что Нокс знает о каждом моем шаге?

— Мы не говорили о государственных делах, Ваша Светлость, — отрезаю я.

— Вот как? — Герцог придвигается еще ближе, но я стойко держу свои позиции, не делая и полшага назад. — И о чем же вы говорили, Тиль? Обсуждали, мать его, пение птиц?!

Никогда не слышала, чтобы он позволял себе выражаться… подобным образом.

Да что он о себе возомнил, в самом деле?!

— О нет, Нокс! — Я широко улыбаюсь, хоть в груди все клокочет, как перед извержением. — Мы были слишком заняты друг другом, чтобы отвлекаться на птиц.

— И чем именно ты была так страшно занята с Эвином, Тиль? — Его лицо темнеет, словно за нашими спинами зашла грозовая туча.

— Поцелуями! — не подумав, выпаливаю я.

Не знаю, зачем я это сейчас сказала.

Может, потому что он снова перешел на «ты» и это так… приятно резануло сердце? Или чтобы досадить ему из-за того, что увидела утро в конюшне? Или чтобы увидеть хоть какую-то реакцию того, что мог быть ему небезразлична?

Плачущий, он раньше не упускал случая остаться о мной наедине и всегда так… непристойно шутил, а теперь, стоит нам остаться без посторонних глаз и ушей — и Нокс либо начинает меня отчитывать, либо, простите светлые боги, пытается сожрать, словно я какой-то ежевичный пирог!

— Поцелуями? — Голос Нокса внезапно становится таким тихим, что я начинаю жалеть о своей болтливости. — Вы в этом абсолютно уверены, Тиль? Я знаю Эвина и его пристрастия, и обычно он не путает личное и государственное!

Громогласное эхо взлетает под потолок, и откуда-то сверху падает на меня камнем, как будто собирается выполнить безмолвный приказ герцога и вколотить меня в землю до самой макушки.

Хорошо, что он уже проделывал эти трюки раньше, и сейчас мне хватает сил сопротивляться. Даже держать голову ровно, а не втягивать ее в плечи.

— Я уверена, что Его Величество не думал о государственных делах все то время, что мы провели вместе, так что вам не о чем беспокоится, Нокс — он ничего не путал и был увлечен мне. А я была увлечена им, потому что Эвин прекрасный собеседник, а еще умный, смелый и очень красивый мужчина! И раз уж мне, с вашей легкой руки, уготована участь стать его женой, я собираюсь сделать так, чтобы в супружеской постели Его Величеству точно не приходило в голову думать о чем-то, кроме его молодой жены!

Плачущий, откуда в моем рту взялись все эти слова и так много?

Только осознание того, как глупо буду выглядеть, не дает залепить рот ладонью.

И еще прищур Нокса, который, пожалуй, еще страшнее, чем невидимая грозовая туча его настроения. Хотя сейчас она больше похожа на те страшные черные облака, которые приносят разрушительные ураганы. Кажется, один з них вот-вот обрушится прямо на меня.

Нокс делает тяжелый шаг вперед. Звук опустившейся на пол подошвы ботинка похож на дар кузнечного молота по наковальне. Я тут же пячусь назад и понимаю, что пути к отступлению перекрывает холодная каменная стена. Но стоит скосить взгляд в сторону двери, как Нокс тут же впечатывает кулак почти возле самой моей головы.

Каменные щепки летят прямо на него, но он даже н морщится, когда несколько оставляют на щеке выразительные царапины. Герцог просто смотрит на меня сверху вниз, и едва ли соображает, что между нами осталось слишком мало свободного пространства.

Между нами почти не осталось воздуха.

И теперь, чтобы сбежать, мне придется как-то прошмыгнуть у него под рукой, а я, даже в припадке бестолковой храбрости, не рискну это сделать, тем более сейчас.

— Вам следует немедленно отойти, Нокс, потому что следующее движение может причинить вашей драгоценной заднице непоправимый ущерб, но в этот раз я не буду спасать вашу жизнь.

— Рад, что вы по достоинству оценили мою драгоценную задницу, Тиль, я бы хотел, чтобы вы не обделили ее своим стыдливым монашеским вниманием, — плотоядно усмехается он, и я начинаю леденеть, потому что между его странно бледными губами мелькают заострившееся клыки, и взгляд медленно наполняется тьмой.

Совсем как в ту ночь в бассейне.

— Нокс, — я сглатываю тревогу, убеждая себя, что ничего страшного не происходит, — по-моему, вы немного… перегрелись.

— Немного, Тиль? — Он протягивает вторую руку к моему лицу, и я с кончиков пальцев стекает густой черный туман. — Вы полагаете, что ваша эта бестолковая речь разозлила меня… лишь немного?

— Рэйвен, это уже не смешно… — бормочу я, потому что между моей кожей и его пальцами уже почти не осталось просвета.

— Я похож на шутника?

Его глаза полностью чернеют, и в густом непроглядном тумане цвета оникса, как будто сверкают далекие молнии.

Нокс медленно и с нажимом сжимает мое лицо в ладони.

Кожа под его пальцами горит, но это… так приятно.

Почему ничего не происходит? Почему эта проклятая штука на моей руке не отшвырнула нас друг от друга?

— Так вот, Тиль, — он с силой задирает мою голову вверх, и я слегка морщусь от болезненного прострела где-то в затылке, — поговорим же о королевской постели, и твоих супружеских обязанноостях.

— Рэйвен, ты… не в себе, — умоляю я, но на самом деле совсем чуть-чуть хочу, чтобы этот миг продлился еще немного.

— Сегодня, малышка, ты поразительно точна в своих обычно бестолковых и поверхностных выводах. — Он трогает взглядом мои распахнутые от негодования губы. — Я действительно очень «не в себе» и если ты не перестанешь доводить меня до бешенства своими никчемными попытками разбудить ревность, то поименно познакомишься со всеми моими демонами.

— Не такие уж они и никчемные, раз вы беситесь, милорд, — отгрызаюсь я.

Кажется, теперь понятно, почему подарок Эвина не подействовал тогда и не действует сейчас.

Ни один смертный мужчина не может до меня дотронуться.

Но Нокс сейчас — не смертный мужчина. Он — чистая Тьма во плоти.

— Ты абсолютно не умеешь вовремя закрывать рот, да? — низким грудным голосом говорит он. — Как для разумного существа у тебя, Тиль, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.

— Я вас не боюсь, Нокс. Ни вас, ни ваших этих… рогатых попутчиков!

Боги светлые, как он усмехается!

Правый уголок рта приподнимается вверх, и в образовавшемся просвете появляется уже оформившийся белый клык, которым Нокс как нарочно царапает губу. Слизывает языком тонкую струйку крови, еще сильнее сжимая пальцы на моих щеках.