Вдвоем они допрашивали её долго, с пристрастием, пронзая испытующими взглядами, причем женщина смотрела особенно неприязненно. Марьяне не давалась прежняя уловка – отвлеченно думать о своем. Приходилось менять тактику и осторожно взвешивать каждое слово. Марьяна медлила с ответами, выдерживала паузы, просила повторить некоторые вопросы. Напряжение нарастало, утомляя всех троих одновременно.

– Гордеева, вы сами-то себе верите? – спросила Марьяну женщина.

– А в чем дело? – вопросом на вопрос ответила Марьяна.

– Послушать вас, так вы, живя с мужем бок о бок, ничего о нем не знали и не интересовались. С чего бы такое равнодушие?

– Разве так не бывает? – Марьяна смутно улыбнулась.

– Кто тут кому вопросы задает, в конце концов! – не сдержалась дамочка.

Марьяна молча потупила взор, оставаясь непоколебимой в своей пассивности.

– Сколько денег отдал вам Гордеев? Отвечайте! – вдруг резко потребовал Зарипов.

– Каких денег? – Марьяна посмотрела на него туманным, удивленным взглядом.

– Ваш муж, Виктор Гордеев, принес вам деньги, а потом заявил, что уезжает. Вот я и спрашиваю, сколько денег вы получила от Гордеева? – монотонно, чуть понизив голос, вопрошал Зарипов, едва сдерживаясь, чтоб не вспылить.

Следователь злился на Марьяну и на противоречивость собственных эмоций. От полноты и правдивости её показаний зависело немало, но вместе с тем все в нем противилось тому, чтобы эта миловидная женщина оказалась даже косвенно причастна к преступным деяниям своего мужа.

– С чего вы это взяли? – замысловато улыбаясь, поинтересовалась Марьяна.

– Имейте в виду – лжесвидетельство преследуется по закону! – нравоучительным тоном предостерегла Марьяну сотрудница прокуратуры.

– Спасибо, учту, – поблагодарила её Марьяна, певуче растягивая слова.

– Гордеева, вы дурочку-то не валяйте! Муж ваш задержан! Он уже дал нам показания! – выпалила нетерпеливая коллега следователя Зарипова.

Зависла драматичная тишина. Ожидание реяло в атмосфере тесного кабинета.

Марьяна распрямила спину, повела плечами, вся подтянулась, отчего её поза приобрела горделивое изящество. Лицо её сделалось таким, словно с него слетела вуаль. В этот короткий миг Зарипов впервые смог свободно и открыто рассмотреть её всю. Марьяна подчеркнуто спокойно, четко произнесла:

– Я не знаю, что вам поведал мой бывший муж. Мне он ничего не передавал.

– Как это – бывший? – немного опешил Зарипов.

– Я намерена с ним развестись, как только это будет возможно. Кажется, когда человек осужден, это позволительно сделать в одностороннем порядке?

– Позволительно! – с иронией буркнул Зарипов. – Только он еще не осужден!

– Едва ли он будет оправдан, не так ли? – прозвенели в душной тишине слова Марьяны.

Зарипов вмиг понял, что с ней надо быть не только настойчивым и методичным, но и предельно осторожным. Оказалось, её красивое, чуть сонное лицо, может иногда быть суровым, а глаза – холодными, далекими, насмешливыми. Та еще штучка, эта Гордеева.

Светлана никогда всерьез не задумывалась о смерти. Судьба не давала ей прямых поводов к размышлениям такого рода. Потому, пожалуй, в кабинете заведующего отделением гематологии она испытала минутный шок, услышав его слова.

– У вашего мужа лейкемия, – очень коротко сказал он ей. – Мы будем переводить его в онкологическую клинику.

– Это рак крови? – угнетенно спросила Светлана.

Доктор только кивнул ей в ответ.

Рак. Это слово таило в себе ужас мучительной смерти, передаваемый из уст в уста. Предания о несчастных больных обрастали слухами, вызывающими трепет. Светлана подсознательно всегда избегала досужих разговоров на такие темы. Но судьбу не проведешь – с кошмарной хворью довелось столкнуться лоб в лоб.

– И что же с ним будет? – выдавила из себя Светлана, ощущая сухость в горле.

– Точных прогнозов вам никто не даст. Ему, безусловно, предстоит длительное лечение, а вам, голубушка, все вытекающие из этого трудности. Мужайтесь. Онкологический больной в семье – большое испытание для всех близких.

– Вы хотя бы приблизительно расскажите мне, в чем же заключается это лечение? – взмолилась Светлана, все еще не веря своим ушам. – Как долго оно продлится?

– Химиотерапия. Несколько курсов. На это уйдет полгода, год. Трудно предугадать. Это лечение имеет свои побочные эффекты. Показатели крови будут снижаться. Он будет слабеть, худеть. Возможно выпадение волос, тошнота, температура. Потребуется специальная диета. Много чего потребуется: лекарства, квалифицированный медицинский уход, ваше терпение, режим питания. Вам специалисты в клинике все объяснят. Помогите ему собраться. Я подготовил историю болезни, завтра больного необходимо перевезти.

– Вы мне только скажите – а все это не напрасно? После всего этого выживают?

– Я не онколог, но могу сказать, что шансы есть.

– Он уже знает?

– Нет, – покачал головой доктор. – Пусть сегодня спит спокойно. Скажем ему об этом завтра.

За окном стояла весна. Все в природе просыпалось, отогревалось и устремлялось к новой жизни. Мысли о смертельной опасности казались противоестественными; слова доктора хотелось подвергнуть сомнению. Но, увы, у Светланы Шабановой не было причин не верить этому усталому человеку в белом халате. Она поблагодарила его и направилась к Олегу.

Светлана заставила себя улыбнуться еще в коридоре и только потом зашла к мужу.

– Светка! – обрадовался Олег. – Привет! А ты бледная. Почему?

– Измоталась, как веревка, – пошутила Светлана. – Устала.

– Как веревка! – рассмеялся Олег. – Это ты можешь, непоседа-стрекоза! Как Ксения? Почему ты без неё?

– Я сразу с работы.

– Вот-вот, ты работаешь, а я тут прохлаждаюсь. Читаю, смотрю телевизор, думы думаю. Просто курорт! Слушай, что сегодня прочел…

Светлана присела у постели и взяла мужа за руку. Он рассказывал ей содержание последних журнальных публикаций, а она ласково смотрела ему в лицо. В глазах Олега плясали озорные огоньки, и было трудно поверить, что он опасно болен. Выглядел он вполне замечательно.

– Послушай, Света, я должен сделать тебе заявление! – нарочито серьезно воскликнул Олег.

– Какое же? Слушаю.

– Помнишь ту девушку, с которой ты столкнулась здесь, в палате?

– Ну, не так, чтоб очень! – Светлана игриво покачала головой.

– Я-то заметил, как ты сверкнула тогда глазами! Мне и лестно, и смешно – право слово! Ну, сознайся, ведь закралось ревнивое сомнение в твою душонку? Сознайся, а?!