Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помощник молчал. Он тоже очень хорошо изучил Президента. За такой «заградительной завесой» неконкретных рассуждений скрывалась напряженная работа мысли, причем подчас в абсолютно неожиданном направлении. Хотя сам Владимир Викторович в таких случаях предпочитал полнейшее молчание и тишину.
– …Кстати, уточни-ка для меня начало всего этого, – Президент сделал витиеватый жест рукой. – А то ведь поскакал прямо с места в карьер.
– Так ваше же время экономлю…
– Для этого у меня целое Министерство ЭКОНОМИКИ и финансов есть! – перебил Президент.
– Хорошо. Зато в нашем случае финансов не потребуется. – Все-таки не удержался и ввернул Помощник.
– Как знать, как знать…
– В общем, ребята занимались изначально совсем другим делом. Об исчезновении нашего военного с симпозиума в Швейцарии.
– Да, мне докладывали. Но там вроде быстро со всем разобрались.
– Наши официальные структуры – да. Правда, опять же, благодаря оперативной помощи… извне. Улики были шиты белыми нитками. Противника больше интересовал выигрыш во времени. Потому по горячим следам и удалось выйти на этого самого нашего южного соседа…
– Но уже негласным порядком, так? Откуда же взялась такая заинтересованность?
– Ну, это только по крутым американским фильмам кочует фраза «Ничего личного!» У нас в стране что-нибудь происходит всегда, благодаря именно личной заинтересованности.
– Прямо, психолог-этнограф!
– Вы помните события в Баренцевом море? А чуть позже – похищение уранового стержня?
– Даже знаю, что во всех случаях главный фигурант – морской офицер с такой простой короткой фамилией…
– Редин, – подсказал Помощник, – был Рединым, стал Казаковым, будет еще неизвестно кем.
– Понятно. Твой протеже из далекого военно-морского прошлого.
– Не только. Еще и друг одного известного журналиста…
– Достаточно. Мне все понятно. Я вовсе не принадлежу к тем людям, для которых дружеские или родственные связи являются каким-то настораживающим моментом. Скорее наоборот. Я им больше доверяю. А ведь знаешь, положение у нас весьма непростое и двусмысленное.
Владимир Викторович с внутренней благодарностью отметил это «у нас».
– Кстати, ты в курсе, где сейчас находится эта таинственная подлодка?
Помощник досадливо кашлянул, но ответил предельно искренне:
– Кх-х! Датчик, который удалось установить на ее корпус, не предназначен для работы под водой. Поэтому доверять его показаниям не стоит. А несколько часов назад его сигнал вообще исчез с моего монитора. Но район, куда лодка движется, мы знаем определенно…
– Пред-по-ла-га-ем! С большой долей вероятности.
Теперь не выдержал уже Помощник:
– Это ВЫ предполагаете. А я ЗНАЮ! Простите за резкость.
– Вот, Владимир Викторович, как сказывается твоя подчеркнутая отстраненность от публичной политической жизни! Не приобрел привычку к демагогии и пространным рассуждениям. Это не упрек. Это констатация факта. И напоминание, что разговаривать с нашим «переводчиком» из Белого дома мне придется все-таки на международно-юридическом языке реверансов и экивоков. Эх, завидую иногда тем, кто мог себе позволить туфлей по трибуне… Хотя, знаешь, наедине с Бушем я бы и не такое мог себе позволить. И он бы понял! Но любой наш разговор будут потом «препарировать» целые лаборатории. Даже наш контакт по спецлинии гарантирует лишь невозможность последующего публичного обсуждения. Ну, да, хоть это.
– Итак, – взгляд Президента стал жестким, – к вопросу о непростом положении и двусмысленности. Любое развитие событий для нас не сулит ничего хорошего. Состоявшийся взрыв наделает много шума и повлечет за собой очень тщательное расследование, в ходе которого неминуемо всплывет фамилия русского военного офицера-подводника. Не сомневаюсь, что иранские спецслужбы позаботились, чтобы соответствующие документы не пропали и не утонули. Ими же наверняка предусмотрен вариант, так сказать, насильственного взрыва торпеды или даже всей подводной лодки с аналогичными последствиями. Кроме того, как я тебя понял, с большой долей вероятности мы можем предполагать, что на борту подлодки находится еще и известный российский журналист. Что мы сможем противопоставить обвинениям в международном терроризме?
– Господин Президент, в мировой практике схема поведения в подобных ситуациях достаточно хорошо отработана.
– Ну, конечно, мы будем все отрицать! И Редина, и журналиста. Вот только само положение оправдывающихся уже серьезно влияет на общественное мнение. А если еще окажется верной гипотеза о ядерной начинке торпеды?! Хоть звучит цинично и жестоко, но оставим пока в стороне огромные масштабы разрушений и человеческие жертвы. И мы, и американцы прекрасно знаем, что у Ирана нет своего ядерного оружия. Не научились еще производить. Так откуда на торпеде ядерная боеголовка? За последнее время в мире зафиксирован не один случай утраты как готовых ядерных боеприпасов, так и различных компонентов для их быстрого и легкого производства. Причем особенно много таких случаев приходится на долю наших друзей из бывших республик Советского Союза. Процесс уничтожения ядерного арсенала кое для кого оказался прекрасной кормушкой, золотым дном. А все стрелки будут переведены на нас! Те же украинские коллеги с радостью спишут на такой случай всю свою неразбериху с учетом оставшихся на их территории советских ракет.
В общем, с какой стороны ни глянь, только плохо, очень плохо или вовсе отвратительно.
– А я, господин Президент, могу предложить по крайней мере один вариант вполне благополучного разрешения ситуации. От ваших рассуждений он отличается тем, что присутствие на борту субмарины Редина и журналиста я рассматриваю как важный положительный фактор. Это не те люди, которые безропотно согласятся на заклание. Они сумеют обратить ситуацию себе на пользу. Я верю в них. Ведь нас всех устроил бы вариант, когда не только не прозвучал бы взрыв, но и сама подводная лодка бесследно исчезла то ли в пучине морской, то ли в геенне огненной… Поверьте, эти люди именно так думают, рассуждают и действуют. А более квалифицированных специалистов для… работы в таких условиях вы не найдете во всем мире. Кроме того, за ними по пятам идет Команда. Нужна лишь маленькая своевременная помощь. Ну, например, почему бы вам в диалоге с американским Президентом не обговорить возможность посещения авианосца в самые ближайшие дни малой группой – человека 2–3 – российских экспертов в области… э… скажем, безопасности. Для обмена опытом и проведения локальных антитеррористических учений?
– Больше ты ничего не хочешь?
– Если бы я сказал все, что действительно хочу, вы меня выгнали бы, не дослушав, и