В этом богатом доме сейчас так красиво. Уютно. Чисто. Как никогда не было у меня дома после смерти папы. Хотела бы я когда-нибудь иметь дом. Не такой огромный, но свой.

— Серафима, тебя зовёт в кабинет Фатима, — выглядя тревожно, обратилась ко мне Патимат, вырывая из грёз.

Хмурюсь. Что этой мегере понадобилось от меня? А когда следом за Патимат подошло двое мужчин из охраны, стало совсем не до смеха.

Что случилось? Сердце забилось как бешеное.

И так не вовремя на сотовый принялись настойчиво звонить. Взглянула, от кого идут входящие. Тётка. Я же сказала, что заеду с деньгами вечером. Что ей нужно? Сбросила звонок. Но она набрала номер снова. Перезвоню, когда поговорю с Фатимой.

Зашла в библиотеку, где Сабуров как-то исполосовал мою задницу ремнём. Хех.

Женщина восседала в кресле, как настоящая султанша, в своих дорогих одеяниях. Смерила меня взглядом, напоминая, что я в этом доме никто. Даже меньше, чем никто. Пыль на подоконнике. Откроет окно — и меня ветром унесёт.

— Из сейфа пропали украшения, верни их.

Смотрела на неё, слушала её, но не понимала ничего. Какой сейф? Какие украшения? О чём она?

— Я не понимаю, о чём вы.

— Я тебе ещё раз повторяю, — говоря членораздельно, объясняет мне, словно по пути в эту комнату я потеряла пару хромосом, — верни. На место. Украшения.

Она разговаривает со мной так, будто уверена на все сто процентов, что я их украла. Но это бред. Я даже не знаю, где у неё сейф стоит. Да и какой идиоткой нужно быть, чтобы красть что-то в доме Сабурова? Однако от этой уверенности становится не по себе.

— Я ещё раз повторяю, — цежу сквозь зубы. — Я. Не знаю. О чём вы.

Разворачиваюсь, намереваясь уйти. И тут же утыкаюсь в грудь мужчине из охраны.

— Отведи её в подвал, пока не приедет полиция. Сбежит ещё. Знаю я этих ушлых девок.

Уши горят. Эта сумасшедшая что, серьёзно?

Меня берут под руки, будто я особо опасная преступница.

Телефон в кармане джинсов вновь назойливо вибрирует. Я смотрю на Патимат, которая стоит белее снега у стены, и произношу губами: «Позвони Ратмиру».

Надеюсь, она поняла.

Как только он приедет, это всё закончится.

Меня кинули в подвал и заперли, среди солений и прочей снеди. Присела на одну из полочек. Здесь жутко холодно. Обхватила себя руками. Что за вечные неприятности меня преследуют?

Достаю сотовый из кармана, чтобы проверить связь. Деления, показывающие уровень сигнала, на нуле. Тётка звонила раз десять и оставила СМС-сообщения. А это уже очень странно. Открываю их и постепенно схожу с ума.

«Аню забирают, позвони скорее».

«Приезжай немедленно!»

«Какой-то мужчина».

«Серафима!»

Дрожащими пальцами пробую позвонить тёте Свете. Они ледяные, едва попадают на нужные кнопки на сенсоре. Даже гудки отсюда не идут. Словно в бункере.

Уже не испытываю холода. По спине пот струится от страха.

Кто это мог быть? Неужели мама объявилась с очередным хахалем? Забрать обузу обратно — это совсем не в её духе.

Принимаюсь со всей силы барабанить по двери. Ногами. Руками. Всеми частями тела.

В глазах слёзы. Мне нужно выбраться отсюда. Найти Аню, где бы она ни была. Мысль так тревожно бьётся в голове. А вдруг ей причинят зло? Как я буду жить после этого? Осознавая, что не уберегла её. Не защитила.

Страх раздирает на части.

— Откройте! — беру в руки стеклянную банку и кидаю прямо в дверь. Она разбивается, распространяя по комнате запах специй и уксуса. Мне плевать. Я уничтожу всё, что тут хранится.

Только спустя пару минут объявляется охранник. Заглядывает в щёлочку двери. Будто опасается меня.

— Чего тебе? — хмуро спрашивает.

— Патимат позовите, — произношу, а зуб на зуб не попадает. Сползаю на сухой островок рядом с дверью, но всё равно мараю штаны в пахучей жидкости. Ах, плевать.

Время словно остановилось. Казалось, что её нет целую вечность. А когда она пришла, я была совсем не в себе.

— Патимат, где Ратмир?

Кажется, что только он может мне помочь. Вызволить отсюда. Я молюсь о его появлении.

— Он здесь, Серафима, — смотрит с жалостью, видя мои слёзы. Неужели думает, что это следы раскаяния за воровство?

— Почему он не идёт сюда? — спрашиваю упавшим голосом.

Мы разговариваем полушёпотом. Кусает губы, а во мне что-то обрывается.

Неужели он верит Фатиме?

Не может быть. Неужели за это время он не успел узнать меня? Понять…

Нет-нет-нет. Он всё разрулит, как всегда.

— Серафима, я приду позже, — протягивает ко мне руку, сжимая мои холодные пальцы.

Киваю.

И снова тянущееся время. Качаюсь из стороны в сторону. Убаюкивая себя.

Я успею к ней, где бы она ни находилась. Найду. Всё будет хорошо.

Тяжёлые шаги сразу дали понять, кто сюда идёт. Но его так долго не было, что я уже почти потеряла надежду…

Дверь резко распахивается, ударяя по мне, потому что я сидела рядом у стены.

Не вижу его лица, но ощущаю животную ярость, исходящую от него. И направленную на меня. Не могу сообразить в чём причина подобной перемены. Я же вела себя последнее время, как паинька.

— Ратмир, отпусти меня. Я ничего не крала. Клянусь, — смотрю на него заплаканными глазами.

Нет, не играю на эмоциях, не пытаюсь вызвать жалость. Сейчас я такая, какая есть. Вывернутая наизнанку перед ним, со всеми тонкими нервными окончаниями. Хрупкая, как стекло.

— По камерам поймём, — не слова, а шаг тяжёлым ботинком прямо по мне. Чтобы растоптать, сровнять с землёй.

Не веря, смотрю в темноту его глаз. Пустые и холодные. Что случилось? Отчего он вновь стал таким? Чужим и далеким? А был ли другим или моему влюблённому сердцу всё привиделось?

— Умоляю, Ратмир, — сжимаю пальцами его брюки, помогая себе чуть привстать. Потому что он так и продолжает смотреть на меня, раздавленную, с высоты своего роста. — Мне к сестре нужно. Я не знаю, где она. Пожалуйста.

Все произнесённые слова будто в бетонную стену ударяются. Он опускается на корточки, сдавливает мою руку, пока пальцы не разжимаются, причиняя боль.

— Ты слишком много врёшь, Серафима, чтобы я верил тебе.

Отпускает и тут же уходит, захлопывая за собой дверь.

Злость, как огненный шар, росла в груди, с каждой секундой становясь всё больше. И взорвалась, образовав чёрную дыру, поглотившую все мои надежды и мечты. О нём.