— Может, хоть это сделает госпожу Фатиму чуточку добрее, — напевала она себе под нос, готовя завтрак.

А я уныло размешивала пенку в стаканчике кофе.

Наутро создалось впечатление, что события вчерашнего вечера привиделись. Показались. И ничего у Ратмира ко мне не ёкнуло. Ну да, защищал свою собственность. Злился, что на неё покусились. Но не более того. Ах, да. Ещё залез к ней в трусы. Развлечения ради.

Взглянула в окно. Надо было перестать постоянно о нём думать. Выкинуть из головы. Он, как болезненное наваждение, раз за разом возвращался обратно. Зажмурилась, пытаясь стереть его лицо из памяти, но оно словно приклеилось на сетчатку глаз.

Новый год на носу. Хотела провести его со своим самым близким человеком. От Ратмира через Патимат на днях прилетел ещё один конверт. Сначала думала снять домик где-нибудь в лесу для нас с Анечкой. Но цены ближе к праздникам взвинтили до космических высот.

Остался единственный доступный вариант — забронировать номер в гостинице. Что я и сделала. Выбрала красивый, девчачий, с большущей кроватью и бледно-розовыми обоями с видом на заснеженный город. Недалеко от парка, чтобы вечером первого числа, если возникнет желание прервать марафон новогодних фильмов, покататься на коньках.

Накуплю всяких вкусностей и подарков. Зажмурилась от удовольствия, представив, как здорово мы проведём время вдвоём.

Первые дни после возвращения из ссылки младшего брата ничего не происходило. Мы с Русиком даже не пересекались. Вопреки религии, он напивался каждый вечер в клубах и приползал под утро на бровях. А весь оставшийся день проводил в постели, отсыпаясь к следующей пьянке. Классно иметь возможность не отказывать себе в прихотях, стоя за широкой спиной брата.

Вытирала пыль в одной из спален с наушниками в ушах, когда случилась отложенная, но вполне ожидаемая неприятность. Русик подошёл ко мне сзади, развернул к себе и прижал корпусом к стене. Из-за музыки в ушах я первые мгновения оказалась дезориентированной. Вытащила вкладыши и смотрела на него растерянно.

— Ну что, трахаешься с моим старшим братом, да, шалава? — Русик осматривает меня плотоядно с головы до ног. — Может, и мне разрешит разок-другой тебе присунуть, мы же братья. Братья должны делиться.

На мне старенькие спортивные легинсы и майка. Совершенно не провокационный наряд. Но я унизила его. Теперь для него я навеки клеймённая проститутка.

— Уймись, Рус, — вырываюсь из цепких рук. Он не Ратмир. Даже не близко, его прикосновения мне противны. — Я тебе не обязана что-либо объяснять. Мы не встречались, и я тебе ничего не обещала, так что прекрати строить из себя обиженного.

Хотелось расставить точки над «i», только не уверена, что мои слова залечат его уязвлённое самолюбие.

— Не обязана? — ещё больше вспылил парень, едва не брызжа слюной. — Пока я ждал тебя, ты поднялась к моему брату и сосала ему!

После ночной попойки глаза были красные, с поломанными капиллярами. Он напомнил мне отчима, и я тут же ощутила себя не в своей тарелке. Хотелось убежать и расплакаться — до того картинка оказалась знакомой.

Там, где-то в его мирке, на вид больше похожем на пряничный домик, нет проблем. Нет борьбы за выживание. Протяни руку, отломи кусочек — и ешь. Вот и все телодвижения, которые нужно сделать. Я выросла в иных условиях. В таких, что мои зубы стали острыми, а язык ядовитым.

— Серафима, — в дверном проёме появилась Патимат. Бледная и напряжённая. Много она услышала? — Помоги мне на кухне, пожалуйста.

Стоит ждёт, пока я к ней подойду. Она меня спасла. Огибаю Русика. Он ловит мою руку и зло сверлит взглядом.

— Это ещё не всё.

Выхожу и следую дальше по коридору за женщиной. Как теперь ей в глаза смотреть?

Когда мы обе зашли на кухню, Патимат суетливо, пряча от меня глаза, принялась что-то готовить.

Я видела её нервозность. Несколько странную. За время, проведённое в этом доме, она успела стать мне родным человеком. И единственным, кого не хотелось расстраивать.

— Патимат, — дёргаю её за рукав, как ребёнок, требующий внимания, — давай поговорим. Я же знаю, что ты всё слышала.

Не представляю, что сейчас творится в её мыслях. Она женщина строгих патриархальных устоев. Должно быть, считает меня падшей. Недостойной. От этих предположений сделалось горько.

— Серафима, — тяжело вздыхает, — тебе не нужно мне ничего объяснять.

— Нужно, — упрямлюсь.

В ответ она мягко улыбается.

— Нет. Думаешь, я не знаю мужчин? — она касается шрама на своей щеке. — Это оставил мне на память бывший муж, от которого я сбежала. Чтобы никто больше не взглянул на меня. Он… он плохо относился ко мне.

Глаза вылезают из орбит. Даже представить подобного не могла. Она такая кроткая, тихая. Ума не приложу, каким нужно быть животным, чтобы рука поднялась изувечить красивую женщину. А она, бесспорно, красивая.

— Ты и со шрамом очень красивая, — убеждаю её, чувствуя, что слова идут от чистого сердца. За это время я даже не обращала на него внимания.

— Рустам — вздорный мальчишка. Он не имел права говорить так с тобой.

Обнимаю порывисто, не ожидая поддержки.

— Спасибо, Патимат.

— Ну что ты, девочка, — касается осторожно моей спины.

В предновогодней суете в голову пришла совершенно дикая идея — сделать Ратмиру подарок. Но что купить тому, у кого всё есть?

Спички. Нашла в интернете магазин, где можно приобрести необычный коробок спичек. Нарисовала на белой поверхности горящую спичку и вывела ручкой аккуратную надпись рядом: «спички от Спички. Серафима».

Мне показалось, что это ужасно забавно. Я упаковала их в подарочную обёртку, сделала бантик, засунула маленькую открытку с его именем и оставила под огромной, украшенной дизайнерскими игрушками, ёлкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Интересно, он подарит мне что-нибудь? Выбросила тут же этот вопрос из головы. Кто я такая, чтобы он задумывался о чём-то подобном.

До Нового года оставался один день, и скоро я смогу провести время с Анечкой.