Смотрит на меня как-то иначе. Будто до этого дня и не замечал вовсе. А сейчас разглядел.

— Домой сегодня ты вряд ли попадёшь. Пошли за мной, — забирает мою спортивную сумку и, положив тяжёлую руку на спину, выводит из спортивного комплекса.

Теряюсь в догадках. Что происходит?

— А куда я попаду?

— Афина рассказала, что ты сотворила с её волосами.

Морщусь от вычурности имени. Анфиса и Афина. Бобик и Барбос.

— Ммм, — понимаю, в чём дело, — и мы едем снимать с меня скальп, чтобы отдать его Афродите?

Если Сабуров так уверен, что в её новой причёске виновата я, значит, у него есть неопровержимые доказательства. И слова Нур.

Отпираться бессмысленно.

Но он спокоен. Лишь раздражён, но не больше, чем обычно, стоит нам увидеться. Это я его раздражаю. Как перец чили раздражает вкусовые рецепторы на языке.

Ожидала всего, но только не этого. Может, ему пофиг на неё? Ставлю мысленно крестик напротив её имени в списке соперниц.

— Афине, — поправляет, поморщившись. — Почти. У меня сегодня деловая встреча, на которой она должна была присутствовать. Её место займёшь ты.

Хлопаю ресницами, как болонка.

— Ого, ничего себе. А они не удивятся, что ты ездишь на такие встречи с поломойкой?

Сабуров распахивает передо мной дверь «Бентли» и смотрит сверху вниз. На губах лёгкая улыбка. И смешинки во взгляде, которые преображают его внешность. Он кажется моложе. Глаза голодного медведя, вышедшего из спячки, смотрят мягче. Чуточку добрее. Совсем чуть-чуть.

Я не в силах сдержать свою реакцию на него. Это биология, химия, и вся таблица Менделеева выплёскивается в мою кровь, бежит стремительно по жилам к самому сердцу.

Вылупилась, будто ничего краше в жизни не видела. Не знаю, как выгляжу со стороны, но не удивлюсь, если у меня открыт рот и из уголка капает слюна.

— Потерпят тебя один вечер. Я же терплю.

Морщу нос в ответ.

Салон пахнет кожей и им. Умопомрачительное сочетание. Ёрзаю на сиденье, когда он заводит двигатель и машина с приятным рыком трогается с места.

Объясняет мне, что за мои проделки придётся отвечать. А я витаю в облаках, наблюдая, как его руки касаются руля. Как пальцы двигаются по гладкой коже, как на кисти вздуваются вены, когда он сжимает его. Не могу понять, почему, глядя на его руки, я вспоминаю его пенис?

Зажмуриваюсь, чтобы стереть эту картинку из глаз. Дышать вдруг стало тяжело.

Надо перестать постоянно думать о сексе с ним, а то скоро на ладонях волосы начнут расти.

— И что от меня требуется? Куда мы едем?

Устраиваюсь на сиденье полубоком, чтобы смотреть на его профиль, а не в лобовое стекло.

— В ресторан.

Вот и весь ответ.

— Круто, — надуваю жвачку, она лопается, оставаясь на губах, я собираю её пальцами и засовываю обратно в рот. В этот момент Сабуров отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня. Со странным выражением в глазах.

— Сядь нормально.

Игнорирую.

— А ты меня накормишь? Я голодная. И кстати, раз мы едем в ресторан, там будет это дорогое шампанское, — ударяю пальчиком по подбородку, делая вид, что напрягаю две извилины. — Вспомнила! Вдова Кличко!

Сабуров медленно выпускает воздух через нос. Будто ему очень сложно даётся нахождение рядом со мной.

— Вдова Клико.

Если бы спустя пару минут он не притормозил, мне кажется, убил бы меня.

Не знаю, что изменилось. Может, мой статус на сегодня, но он вёл себя почти как джентльмен. Джентльмен с устойчивой жаждой моей крови. И взглядом убийцы.

Только, когда он распахнул дверь автомобиля, не подал руку, чтобы я грациозно выплыла из него, а вытащил за локоть и пригвоздил к машине.

— Серафима, если ты вздумаешь сегодня что-нибудь выкинуть, я тебя сотру в порошок, — угрожает, прижимая меня своим телом к закрытой двери. Как дышать, божечки?

На улице мороз, а мне жарко. Наши носы почти касаются друг друга. Смотрит мне в лицо с таким ожесточением, будто я его соперник на ринге.

Осознаю, что не шутит. Я чувствовала, когда могу чудить, а когда стоит прижать хвост. И сейчас есть шанс остаться без него, если ослушаюсь.

— Да, мой повелитель, великий бей Ратмир Юнусович, — кротко.

Отпускает. Прикрывает веки и качает головой.

— Ты невыносима. Пойдём.

Он привёл меня в какой-то салон. Не знаю даже, как его назвать это место. Никогда не была в подобных заведениях. Похоже на гибрид бутика с салоном красоты.

Навстречу вышла девушка лет тридцати. Её лицо расцвело радушной улыбкой при виде мужчины рядом со мной. И стало кислым, стоило ей взглянуть в мою сторону.

— Мария, это Серафима. Моя спутница сегодня.

Моя. Спутница. Сегодня.

Только сегодня. Кусаю от досады губы.

— Какая у нас задача? — осматривает меня намётанным взглядом.

Мой пучок на голове, яркий макияж и тёплые треники. С начёсом. Я тощая и всё время мёрзну. Ну камон.

Сабуров сообщает ей название ресторана, куда меня поведёт, и дресс-код мероприятия.

— Доверяю её тебе, вернусь через час.

Меня усадили в кресло. Вытащили тысячу шпилек из пучка, покрытого сантиметровым слоем лака с блёстками. Голова сразу стала легче.

Волосы вымыли, сделали массаж, отчего я словила кайф и почти уснула. Но долго отдыхать мне не дали. Как только с волос смыли уход, их принялись расчёсывать, подстригать, укладывать. Под глаза положили патчи, сверху маску.

А затем занялись моим макияжем. Вскоре я не узнавала себя в зеркале.

Нечто подобное со мной пытались сотворить мастерицы Айлы. Но с их помощью я больше походила на девочку, игравшуюся с косметичкой мамы. А сейчас я выглядела как холёная, красивая девушка.

Мне не дали насладиться своим отражением и повели в другую комнату. С вереницей нарядов, висящих на вешалках. Моё мнение о том, каким должно быть платье, Марию не интересовало.

Она повесила в примерочной пару вариантов, предварительно велев сменить бельё. Мои хлопковые шортики и топик, очевидно, не подойдут ни к одному вечернему платью.

Комплект дорого белья, что она выдала, соткан из тончайшего кружева. Я натягивала трусики, боясь, что порву эту паутинку, сквозь которую просвечивалась кожа.

Телесного цвета чулки держались на поясе. Видела подобный атрибут в кино. Но сама даже не думала, что доведётся когда-нибудь надеть что-то настолько откровенно сексуальное и умопомрачительно дорогое. Разглядывала свою маленькую задницу в зеркале, когда неожиданно шторка распахнулась.