Учитывая, что я не спала, то всего лишь перевернулась на другой бок и прослушала обязательную программу:

– Сегодня четыре пары. Драконий язык, магические исчисления, история искусства и зельесоздание.

Упс. А вот про зельесоздание я вчера напрочь забыла. Заизучалась драконов до зеленых хвостиков. Оказывается, призрачный оборот означал то, что у дракона появляются крылья. Такие, призрачные, полупрозрачные – как были у Люциана, когда он нырнул за мной после моего эпического падения. Это было самое простое и наименее трудозатратное проявление драконьей сути, применялось оно, когда крылья были нужны ненадолго, поэтому и резерва требовало минимального.

Второе – когда крылья набирали уже большую силу, например, во время Драконьих игр (о них я, правда, почитать пока не успела), где требовались полутора-двух часовые полеты над полем и повышенная выносливость. Здесь крылья становились более материальными, но легко переходили из одной формы в другую для сохранения резерва игрока.

Половинный оборот – это была уже боевая форма, и звериные инстинкты в ней становились в разы сильнее человеческих. Наблюдалась также частичная трансформация кожи: она покрывалась чешуей, зрачки вытягивались в вертикаль, появлялись когти, а взмахом крыла вполне можно было убить. Активировались все жизненные силы и весь магический ресурс. Это давало возможность не только сражаться в воздухе при шквальном ветре, например, но еще и использовать мощнейшие заклинания в процессе битвы.

Полный оборот означал переход в звериную форму, и был необратим. Для светлых. В последней войне между светлыми и темными, бесчисленное множество драконов стали драконами, потому что сражаться с мощнейшим зверем, обладающим магией мертвых, даже при половинном обороте проблематично.

Что касается темных, они оборачивались и возвращались в человеческую форму: природа их магии это позволяла. Каждый такой оборот отнимал частицу души и требовал восстановления сил с помощью любого другого живого существа или Моря Усопших. Кто-то предпочитал и то, и другое. Тем не менее бесконечно (даже несмотря на прямую связь со Смертью) это все равно не могло продолжаться. Оболочка разрушалась изнутри и требовался новый сосуд. Тот, который способен продержаться еще сотню-другую лет до нового «воплощения».

– Ленор, советую подниматься, – напомнила про реальность Эвиль.

Я последовала ее совету. Начиная с сегодняшнего утра, эта реальность действительно стала моей. Во всех смыслах. Поэтому если я хочу в нее вписаться, мне не стоит опаздывать и вообще как бы то ни было привлекать к себе внимание. Теперь уже совсем по другой причине.

Потому что отныне я – Ленор Ларо. Пока смерть не разлучит нас.

От мысли, что такой юмор оценил бы Валентайн Альгор, я икнула и быстренько убежала в ванную. Где устроила себе контрастный душ, чтобы побыстрее проснуться. Что было весьма проблематично, потому что ночью я не спала, а вот сейчас – спала на ходу.

Когда я поняла, что уже не способна хоть что-то запомнить, все-таки легла. В надежде, что засну, но… Всю ночь я думала только о том, что ничем не могу помочь Соне. Даже если Валентайн «доберется» до моего мира и покажет мне подругу, что я смогу для нее сделать? Я снова и снова прокручивала это в сознании, и снова и снова возвращалась к «а если?» Способна ли магия темных помочь через миры? Сможет ли он сделать что-то, если Соня пострадала от ударившей в нас молнии? В голове творился полнейший бардак, благодаря которому я так и не сомкнула глаз. Возможно, именно поэтому кольцо Люциана жгло все сильнее.

Или потому, что по требованию Валентайна сегодня я должна была его отдать?

С сушкой волос проблем не возникло, эту схему я вчера проработала первой. Поэтому запустить контур, зажечь его искрой магии Ленор труда не составило, и спустя пару мгновений волосы уже были полностью сухими. Расчесываясь, я не могла отвести взгляд от кольца. Наверное, впервые мне было по-настоящему страшно: если раньше все было просто, потому что я не собиралась здесь оставаться, то теперь…

– Пора выходить, Ленор, – напомнила Эвиль, и я попросила ее составить маршрут до местной столовой на всякий случай. Прямо у себя в комнате изучила все повороты, лестницы и коридоры, чтобы хорошо ориентироваться и не глазеть постоянно в навигатор.

На выходе постучала в комнату Лики, но мне никто не ответил: то ли уже убежала, то ли просто не хотела со мной общаться. Если честно, ее вчерашнюю вспышку ярости я так и не поняла, но сейчас мне физически необходимо было с кем-то поговорить. Просто так, обо всякой ерунде, чтобы хоть какое-то время не думать о Соне и о помолвке. О выборе, который нужно было сделать в ближайшие часы, если не сказать, минуты. Увы, поскольку Лика не отозвалась, пришлось топать одной.

Напряжение во мне нарастало, нарастало и нарастало, поэтому когда в дверях столовой я буквально влетела в Люциана, чуть не выронила сумку.

– Надо поговорить, Ларо, – хмуро произнес он и дернул меня на себя.

В итоге мы оказались в коридоре, хотя почти уже были в столовой.

– О ч… – начала было я, но он меня перебил:

– Я хочу расторгнуть помолвку.

Наверное, мне надо было радоваться. Да нет, точно надо было – если я хотела отдать кольцо (я же хотела?), то получается, Люциан сделал эту работу за меня. В общем, снимай кольцо, Лена, и с легким сердцем иди на завтрак, а потом на занятия. Только у меня перед глазами сначала возникла классная доска, на которой большими буквами было написано послание Земскова: «Харитонова, мы расстаемся», потом – кабинет Валентайна Альгора, где я стояла голая, а он сидел за своим магистрским столом, ну и до кучи моя комнатушка, платочек и все остальное.

Возможно, именно поэтому я рывком стянула кольцо, сунула в руку обалдевшего Драгона и рванула по коридору в обратную сторону. На ходу впечатала ладонь в Эвиль так, что грозила расплющить браслет и заодно и магическую помощницу, если бы это было возможно.

– Туалет, – скомандовала на бегу.

Маршрут был построен, то есть, выражаясь на местном слэнге, контур был создан. К моему счастью и счастью всех окружающих, вынужденных отпрыгивать в стороны от несущейся по коридору меня, туалет располагался недалеко. Сразу за поворотом, что, к слову, очень логично – рядом со столовыми, если местные повара что-то напутают с рецептами.

Рванув дверь на себя, я влетела в академическо-санитарную комнату, сейчас пустующую и сверкающую мрамором, и шмякнула по собиравшейся что-то еще сказать Эвиль, которая мгновенно погасла. Вот уж что-что, а ее компания мне сейчас совершенно точно была не нужна. Правда, туалет как данность тоже оказался совершенно бесполезен: в нем были торчащие из стен унитазы… без кабинок. То есть вздумай я на самом деле порыдать в этом средневековье, мне нужно было бы как минимум запечатать общую дверь, а как это сделать в общественном месте, в смысле – какой нужен магический контур, я еще не выучила.

Досадное упущение!

Ну кто ж мог подумать, что мне в самое ближайшее время понадобится общественный туалет для всебяприходительных целей. Правда, я сильно сомневалась, что даже это мне помогло бы: слез не было. Было какое-то межпространственное непойми что, из-за которого становилось трудно дышать, а воздух из груди вырывался с хрипами. Когда я в очередной раз пыталась протолкнуть в себя живительный туалетный кислород, дверь распахнулась, и внутрь шагнул не кто иной, как…