Таким же образом правители Ковентри регулярно обкладывали земляков налогами на покрытие потребностей, вызванных ведением войны. В период между февралем и маем 1461 года горожане потратили 190 фунтов (в четыре раза больше положенного) на снаряжение в армию солдат, а еще 100 фунтов — в подарок Эдуарду IV при его первом приезде в Ковентри. Эти местные сборы оценивались, распределялись и взимались при помощи тех же механизмов, что и парламентский налог; при этом для каждого из десяти участков или районов назначались свои мытари. В 1469–1471 годах военные издержки круто устремились вверх. В 1469 году на жалованье солдатам пошло только 33 фунта 7 шиллингов 11 пенсов, в 1470-м — уже свыше 150 фунтов, а в следующем году — 300. Но и это не все. В июле 1471 года городской совет собрал еще 200 фунтов на восстановление собственных прав и свобод. Война Алой и Белой розы была дорогостоящим развлечением для многих английских городов, но она предоставляла возможности роста городской олигархии.

Пример Ковентри в ведении дел с королем и могущественной знатью, с людьми вроде графа Уорика, и, наконец, вынужденная обязанность платить за свою роль на сцене войны иллюстрируют всю значимость гражданской войны для формирования взаимоотношений между английскими городами и королевским правительством. Властям в таких населенных пунктах приходилось сталкиваться с трудным выбором, и порой они совершали неверные шаги. Решение поддержать не ту сторону, как получилось в случае жителей Пяти портов, поставивших на графа Уорика в 1470–1471 годах, могло привести к лишению свобод и серии затратных переговоров ради возможности вновь вернуть себе королевское благорасположение. Напротив, мудрый или просто удачный выбор сулил прибыль. В 1462 году Эдуард IV пожаловал горожанам Лестера годовую ренту 20 марок сроком на двадцать лет в знак признания за их «добрую, верную и безвозмездную службу… во славу нашу против врагов наших… как равно и за тяготы великие и потери немалые, понесенные при радении делу нашему» [171].

Нужды войны давали шанс воззвать к королю о помощи. В 1460 году жители Саутгемптона обратились с просьбой посодействовать им в ремонте стен перед лицом возможного штурма, тогда как военные расходы вообще оставались постоянной темой в диалогах между городом Йорком и короной во второй половине XV века. Другие города просили оружие для защиты своих населенных пунктов, как жители Глостера, которым зимой 1459 года выделили тридцать пушек и другое оружие из королевского арсенала. Гражданская война, несомненно, стала определяющим фактором во внутренней жизни и внешних политических связях для большинства английских городов в рассматриваемый период, но точное ее значение в сочетании с прочими аспектами установить порой довольно трудно. Вместе с тем города вовсе не были башнями из слоновой кости, которых никак не затрагивало противоборство аристократии в ходе Войны Алой и Белой розы. Совершенно очевидно, что они оставили в жизни большинства английских городов вполне заметный след.

Воздействие Войны Алой и Белой розы на все слои английского общества недооценивалось и недооценивается многими современными историками, в особенности в отношении периода 1459–1461 и 1469–1471 годов, когда по количеству людей, денег и пролитой крови военные действия были сравнимы лишь с заморскими кампаниями. По разным причинам размах столкновений в войне и, соответственно, нагрузка на население со всеми вытекающими последствиями снизили темпы прогресса в XV столетии. В 1485 году в боевые действия было вовлечено куда меньше аристократов, мелкопоместного дворянства, селян и горожан, чем в 1471-м, не говоря уже о 1461 годе. Вместе с тем было бы ошибкой утверждать, будто воздействие войны в целом можно признать незначительным. Оно формировало отношение аристократии к ее роли в управлении страной и во взаимоотношениях с короной, помогало складываться социальным и политическим связям внутри английских городов. И это, конечно, не считая сотен, а точнее, тысяч семейств во всей Англии, так или иначе затронутых гражданской войной через потери и увечья близких. Однако, как мы увидим в следующей части, наиболее значительным результатом Войны Алой и Белой розы стали вызванные ими изменения в английской политической культуре второй половины XV века.

Во второй половине XV столетия английская политика и общество испытывали на себе влияние опытов и впечатлений гражданского противостояния. Взлет и падение династий, участие множества людей в войнах, обостренные чувства перед лицом необузданного насилия трансформировали механизмы управления королевством, традиции политического поведения и сам язык политики. Степень включения разных составляющих государственного устройства в политический процесс претерпела существенные и далекоидущие изменения. В данной главе мы рассмотрим три аспекта, в которых Война Алой и Белой розы преобразили политическую культуру позднесредневековой Англии. Эта трансформация затронула институты власти и управления, взгляды на законность политических действий и, что куда важнее, понимание того, кто вправе участвовать в политической жизни.

Среди историков бытует почти общепринятое мнение, будто на закате Средних веков расширилась степень вовлеченности населения в политику. «Народная политика» или «народ» вторглись в рассуждения верхов и бросили вызов притязаниям аристократии и церкви быть представителями всего сообщества королевства. Под народом понимались горожане, фермеры средней руки и даже грамотные крестьяне. Середина XV столетия стала свидетельницей их активности в политике. Но гражданские войны в итоге вели к основополагающей смене понимания законности приобщения народа к политическому процессу. Однако прежде чем браться за рассуждения о переменах, следует определить сам термин «народ» (commons). Где-то примерно с 1300 года под «народом» чем дальше, тем больше понималось все общество королевства в самом широком смысле. Короче говоря, речь идет о членстве в национальном политическом сообществе, как воображаемом, так и реальном, и не имеющем строгой привязки к социальному или экономическому положению. Официально «народ» воплощался в парламентской палате общин, но подразумевалось, что к нему принадлежал любой налогоплательщик, каждый, кто принимал деятельное участие в делах короля — в отправлении правосудия и военных походах. Простой народ говорил одним голосом, иногда через своих представителей в парламенте, но и через прочие средства донесения информации; он был «частью сообщества королевства, чьи интересы признавались задачей и целью любого правительства» [172]. Таким образом, к середине XV века политическая воля простого народа уже давно была признана условием хорошего управления королевством и достижения «общего блага», превратившегося в тогдашнем лексиконе в наиболее выразительный и спорный термин.