поведали мне далеко не обо всём, а главное — не о самом важном. Потому, если, как и прежде, желаете получит мою помощь, убедительно прошу, заварите себя чаю и начните с самого начала, разговор предстоит длинный.

* * *

За 8 лет до этого

— София! — войдя во двор, позвал жену Вильям. — София!

Та стирала пропылённую за долгое путешествие одежду, а малышка Ин помогала развешивать её на единственной свободной верёвке. Дом был многоквартирным, а точнее многокомнатным, с общей кухней и двумя этажами сдающихся в аренду спален, заселённых такими же, ничего не имущими.

— Меня взяли на судно! — сообщил счастливый глава семьи. — Завтра выхожу в море!

— Но ты же никогда не был в море, — оправданно беспокоилась жена.

— Ничего, научусь! Пойдёмте скорее, я покажу вам площадь! На ней есть фонтан!

* * *

— Ох, мистер Уайт, если бы Вы только знали, как были мы наивны, полагая, будто вдали от дома нас станут ожидать с объятьями. — сидя в кресле мужа, вспоминала София. — На оставшиеся деньги я купила хороший бархат и украшения для шляпок. Но почти никто их не покупал. Целую осень мы с Ингрид ходили от дома к дому, пока однажды, с нами не заговорил мужчина…

* * *

— Прекрасная мисс, — обратился он к малышке Ингрид, — не Вы ли пошили столь прелестную вещицу?

Мужчина был среднего роста, худощав, одет в клетчатый костюм и с котелком на голове. В левой руке он держал трость, а на его безымянном пальце сверкал сапфир.

— Нет, мистер, это моя мама. — честно ответила девочка.

— Жаль, что столь выдающийся труд пропадает напрасно. Не сочтите замечанием, мэм, но я вовсе не удивлён тому, что Ваши шляпки не спешат купить. Безусловно, они прекрасны и внешне, и качеством. Однако, что же в них диковинного? Покупатель, в большинстве своём, предпочитает выбирать глазами. И, если просто красивого вокруг становится слишком много, то стоит иметь при себе хитрость, сделающую Ваше предложение особенным.

София грустно улыбнулась:

— С цветами было бы намного лучше, но, к сожалению, с недавнего времени у меня появился недуг. Виной тому непривычный мне климат.

— Позвольте же спросить, в чём заключается Ваш недуг? — поинтересовался незнакомец. — Безусловно, я не в праве от Вас требовать ответа, ведь я не врач, однако, счастлив знать одного из них, и поверьте, весьма талантливого. И более прочего, состоять с ним в тесной дружбе.

— Я была бы благодарна, если бы кто сказал мне, как избавиться от трудного дыхания и нестерпимого онемения в груди, стоит только вдохнуть аромат близкого цветка. Если верить горожанам, с наступлением весны весь Пирмс цветёт. Не знаю, как тогда мне быть. Если бы я могла продолжить дело родителей, то уверена, что моей дочери больше не пришлось бы голодать.

— Что ж, не возьмусь обещать многого, и пока в заверение не даю слов. Но, если мой друг найдётся чем-то помочь, я всенепременно Вам передам. Как бы я смог Вас найти?

Тем же вечером в дверь комнаты постучали. Открыл Вильям.

Его поприветствовал состоятельный джентльмен:

— Здравствуйте, мистер…

— Кук. — представившись, вопросительно посмотрел на незнакомца Вильям.

— Весьма обязан, мистер Кук. Позвольте представиться, меня зовут мистер Корнелиус Бенеджи, я являюсь владельцем ткацкой фабрики.

— Очень приятно, мистер Бенеджи. Чем мы могли заслужить внимание столь важного гостя? — насторожился отец.

— Должно быть, Ваша супруга не упомянула о встрече со мной. Я обещал справиться у друга, веду́щего медицинскую практику, на предмет лекарства от её недуга.

— Так, то были Вы? Говорила-говорила, пожалуйста, проходите! — поставив для гостя единственный стул, пригласил его Вильям.

Подошла и София:

— Здравствуйте, мистер Бенеджи, так значит, всё же лекарство есть? — с надеждой спросила молодая женщина.

Мужчина занял предложенное место, одной рукой оперся на выставленную вперёд трость, а второй из внутреннего кармана пиджака достал маленькую склянку, наполненную голубой жидкостью:

— Действительно, миссис Кук, как сообщил врач, Ваше состояние в весеннее цветение может оказаться весьма трудным, и даже опасным. И вовсе не удивительно, что аптекари не могли составить для Вас подходящего рецепта, поскольку в нём присутствуют удивительно редкие ингредиенты. Однако, мой долг — предупредить заранее, это лекарство должно облегчить симптомы, но ему не под силу Вас излечить.

— Сколько же мы Вам должны? — обеспокоенно уточнил Вильям. Безусловно, он был готов на всё, лишь бы излечить жену, и потому боялся, что ему попросту не хватит денег на чудодейственный состав, который, вот уже почти, был у него в руках!

— И не подумайте, дорогой мой друг! Как можно заметить, я вовсе не нуждаюсь в деньгах. И поверьте, делаю это от чистого сердца, ведь, если мы не обяжем себя совершать добрых дел, то кто будет? Прошу, примите это лекарство как мою благотворительность, дабы Боги простили мне мои грехи. И, если пожелаете отблагодарить, то помолитесь за меня, — передал он склянку Вильяму. — А теперь позвольте откланяться. Рад знакомству. Прекрасная мисс, — подняв котелок, попрощался он и с Ингрид, обнимающей маму.

София гладила дочь по голове:

— Благодарю Вас, мистер Бенеджи! Пусть Боги пошлют и счастье Вам!

— Не сомневайтесь, миссис Кук. Мистер Кук, когда возникнет новая необходимость, без всяких стеснений можете прибыть по этому адресу, — передал он визитную карточку.

* * *

— Как Вы знаете, — продолжила София, — лекарство, действительно, помогло, в этом он не обманул. Однако, мы понимали, что эта милость имеет свой срок, и потому, когда-то от нас потребуется что-либо взамен.

* * *

Сняв шляпу, Вильям стоял посреди зала в богатом доме. А мистер Бенеджи, сидящий за письменным столом, рассматривал через лупу принадлежащую ему коллекцию редких минералов, попутно, в совершенно флегматичной манере, ведя беседу с нуждающимся гостем:

— …Вы вольны уже сейчас, выйдя за порог, тут же отправиться в ратушу и сообщить обо мне. Однако, раз по-прежнему пребываете в моём кабинете, сочту, что даёте себе очевидный отчёт в том, что помощь, бо́льшую, нежели предложена здесь, Вам ни у кого не найти.

— Но, ведь, чёрный жемчуг… — колебался Вильям.

— Мистер Кук, — перебил его хозяин, — я понимаю, что Вы желаете уберечь семью. И с уверенностью могу заявить, что в эту самую минуту наблюдаю перед собой хорошего отца и мужа. Более того, мне ясны Ваши сомнения, поскольку осведомлён о Вашей добропорядочности. Вы образцовый горожанин, верный короне подданный и преданный семьянин. Кто вправе судить Вас? И если Вам, вдруг, становится доподлинно известно об имеющемся лекарстве для, надеюсь, дорожайшей и любимой супруги, матери Вашей прелестной дочки, сможете ли Вы позже смотреть им обеим в глаза, зная, что именно Ваши сомнения стали причиной неминуемой трагедии? Как