на его пальцы, длинные, чуть подрагивающие, будто он волновался не меньше моего, и покачала головой, такой неправильной была ситуация. Хмыкнула и взяла виера за руку. Наши пальцы переплелись, лишая обоих возможности разорвать контакт, и мне показалось, что кто-то над моей головой выдохнул с облегчением.

– Позволите проводить вас? – тихо, но я без труда разобрала слова, спросил Эрияр.

И я кивнула. Держа его за руку, я необъяснимым образом успокаивалась. Отступали страх и обида, сами собой находились силы, чтобы сквозь пелену разочарования и злости увидеть и чужие чувства. Искреннее беспокойство, осознание вины, страх потерять… Это были не мои чувства, но они в полной мере принадлежали и мне, когда я шла, ведомая мужчиной, в уже знакомый кабинет. И к моменту, когда мы подошли к его дверям, я, кажется, совсем успокоилась. По крайней мере, мне больше не хотелось прятаться в своей комнате или, теряя ботинки, бежать на поиски порта.

Он подвел меня к своему креслу и, развернув его, помог усесться, ни на секунду не отпуская моей руки. Сел рядом, на корточки, чтобы мне не приходилось вскидывать голову, пытаясь заглянуть ему в глаза, и молча стал ждать.

– Вы мне лгали, – сказала я тихо. Сил на крик не было, да и вообще я редко повышала голос.

– Ни единым словом, – качнул головой собеседник.

– Но вы не поправили меня, приняли чужое имя, заставили всех думать, что вы – виер АльТерни.

– А вы бы хотели, чтобы ваш кузен знал правду? – спокойно, если не сказать сурово, уточнил Эрияр, вглядываясь в мое лицо.

Меня передернуло от перспективы. Да знай кузен, кто нам благоволит… Мне даже думать не хотелось, на что бы Мариус готов был пойти. Теперь – зная его представления о женском благе – я не готова была доверять свою судьбу кузену. Да и не только кузену – вообще никому.

– Я бы хотела сама ее знать.

Я отвернулась, избегая смотреть на собеседника. Я не могла разобраться, как должна себя вести, что чувствовать и говорить.

– Перед вами я виноват, – тихо проговорил Эрияр, накрывая мою и так плененную ладонь своей и бережно сжимая.

И этот простой жест заставил меня вздрогнуть и посмотреть ему в глаза, увидеть в них грусть и сожаление.

– Я не знаю, что должна сказать… – Попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.

– Все, что хотите. Мои обещания не были пустой бравадой. Вы вольны говорить обо мне все, что думаете, не опасаясь вызвать мой гнев или навсегда покинуть Марголин.

– Вы просто не позволите мне уехать? – горько вздохнула я, начиная осознавать, насколько действительно глубоки мои проблемы.

– Если это – единственное ваше желание, я буду вынужден согласиться, – враз похолодевшим голосом отозвался мужчина и попросил: – Придумайте другое желание. Любое.

– И вы его исполните? – Я грустно улыбнулась. – О чем бы я ни попросила?

– Кроме вашего отъезда.

– Я хочу знать правду. О том, что между нами произошло. И не отговаривайтесь свадьбой – я ведь верно понимаю, предстоящая церемония – пустая формальность?

– Для Марголина – да, для Балиара – нет.

– А разве для вас это важно? Что подумают на моей родине?

– Это важно для вас и вашей семьи, а значит, имеет значение и для меня.

– Если бы для вас мое мнение имело значение, вы бы объяснили мне все прежде, чем жениться! – Обида все же прорвалась, тонким ручейком упреков вытекая в мир.

– Виноват, – кивнул он, не делая попытки оправдаться.

– И… все? – Мое недоумение было искренним. Виер всякий раз удивлял меня своими словами. Тем, как легко признавал ошибки и как не пытался оправдаться, полностью принимая на себя ответственность и не пытаясь избавиться или переложить даже малость.

Мужчина усмехнулся и подтвердил:

– Боясь вас потерять, я совершил несколько поступков, не делающих мне чести. И пусть расплата могла меня миновать, этого не случилось. Я виноват – и понесу то наказание, какое вы мне определили.

– Но вы ведь… – У меня не получилось сказать «лиер», слишком странно это звучало, невероятно. И я до сих пор не хотела в это верить, пусть и знала наверняка.

– Всего лишь ваш муж, ставший таковым вопреки вашей воле.

У меня не нашлось слов, чтобы ему возразить. Он криво усмехнулся и, разжав пальцы, давая моей руке полную свободу, поднялся. Подошел к окну, коснулся пальцами висков, чуть помассировал, словно сражался с головной болью, и уточнил:

– Виера Джалиет рассказывала вам, почему девушки в Марголине носят перчатки?

– Мне говорила кузина.

– И о чем же поведала вам виера ЭльРаунди?

– О том, что если я буду без перчаток и удача отвернется от меня, столкнув с кем-то из высшего дворянства, то этот кто-то может потребовать меня у семьи по праву высшей крови. – Нахмурившись, я припомнила все, что говорила мне кузина. – Пережитки прошлого…

– Не совсем, – покачал головой виер, обернулся ко мне и заметил: – Если бы эта практика была лишь данью традиции, нас бы не тянуло друг к другу, вам бы не было плохо после ритуала и не становилось лучше рядом со мной.

– Вы так опасны?

– Для врагов – несомненно, но для вас… Это вы, Ларин, опасны для меня. Вы сводите меня с ума, лишаете здравости мысли и заставляете искать с вами встреч. И познай я подобную тягу раньше, я бы вас возненавидел. За собственную слабость, за неспособность вести дела, за ту уязвимость самого себя, что вы мне демонстрируете.

– Так уж и уязвимость?

Я отвела взгляд. Теперь мне было доступно лишь видение его пальцев, которые замерли, стоило прозвучать моим словам.

– Перед вами – определенно.

Мне послышался смешок.

– Поэтому вы закрыли от меня секцию в библиотеке и всячески препятствуете нахождению истины? – осмелилась напомнить я. Откровения виера пусть и отзывались теплом внутри меня, одновременно и пугали. Если его слова – не просто пустой звук, призванный повлиять на меня и заставить успокоиться, то слишком большую власть над чужой жизнью мне приписывали. И это было опасно.

– Истина в том, что вы значите для меня столь много, что это делает меня уязвимым, – хмыкнул виер. – Вы, сами того не желая, стали моей сверхценностью, сокровищем, которое я буду хранить, несмотря ни на что.

– Даже вопреки моей воле?

– Вы знаете ответ. – Голос собеседника был холоден. – И именно поэтому я не хотел открывать вам правду до тех пор, пока ваш жрец не соединит наши судьбы и перед ликом ваших богов.

– Вы думаете, это что-то бы изменило? – Я поднялась на ноги, краем глаза отмечая, как дернулся, но все же не обернулся виер, подошла ближе