Хотя книга Дикинсон лежала у меня уже несколько недель, я приступала к каждому стихотворению словно к тяжкой работе: готовилась, собиралась с духом, – а потом, не успев сообразить, что произошло, уже смахивала слезы со страниц, чтобы они не промочили бумагу. Иногда ее мысли надолго застревали у меня в голове, и ничего хорошего в этом не было. А порой она выражалась так туманно, что я понимала ее лишь сердцем, и это было еще хуже. Сколько чувства пробуждала она своими коротенькими, сдержанными, осторожными словами. Сколь многого достигала скромными средствами. Как Эмми Хаббард с ее картинками, написанными красками из ягод и кореньев. Или как Минни, готовящая для мужа и работников сытные обеды из ничего. И как мама Уивера, которая тянет его от Игл-Бэя до Колумбийского университета с помощью всего лишь корыта для стирки – и еще жареных цыплят.

– …а стало быть, с той же площади можно получить больше силоса! Прям не верится! Засеешь двадцать акров, а урожай как с тридцати…

Эмили Дикинсон меня бесила, но я не могла сердиться на нее долго, потому что знала, какой она была хрупкой и ранимой. Миссис Уилкокс рассказывала, как трудно жилось Эмили. Властный отец не разрешал ей читать те книги, которые не нравились ему самому. Она стала затворницей, к концу жизни не осмеливалась выходить за пределы отцовского имения. У нее не было ни мужа, ни детей, никого, кому она могла бы отдать свое сердце. И это очень печально. Из ее стихов всякому видно, что сердце у нее было большое и щедрое. Я была рада, что мне есть кому отдать сердце. Пусть даже он не отличит стихов от картошки и продолжает распинаться про кормовую кукурузу.

– …оно, ясное дело, дороже, потому что это совсем новый сорт и гибрид и все такое, но Том говорит, оно окупится. И опять же на удобрения тратишь меньше, и…

Почему Эмили Дикинсон не уехала из отцовского дома? Почему не вышла замуж? – думала я. Мисс Уилкокс дала мне с собой в «Гленмор» еще одну книгу стихов – «Апрельские сумерки» мисс Уиллы Кэсер. И еще роман «Страна островерхих елей» мисс Сары Орн Джуитт. Почему не вышла замуж Джейн Остен? А Эмили Бронте? А Луиза Мэй Олкотт? Не потому ли, что никому не нужны книжные черви, как говорит тетя Джози? Правда, Мэри Шелли вышла замуж, и Эдит Уортон тоже, но мисс Уилкокс сказала, что оба союза были несчастными. Наконец, сама мисс Уилкокс с этим ее тонкогубым тираном-мужем…

– …сажать-то уж поздно, но па велел все равно купить полфунта, посадить и поглядеть, как оно будет. Тпру! Тпру, сказал! – прикрикнул Ройал, останавливая лошадей перед дорожкой, ведущей к дому Минни. – Мэтт, я тебя тут высажу. Джимова дорожка больно узка для этой колымаги. Вернусь за тобой через пару часов. Можем съездить глянуть землю Дэна и Белинды. Сорок акров! Только что купили у Клайда Уэллса. Это ейный отец им деньжат подбросил.

Ее отец, Ройал, ее, подумала я.

– Хорошо, – сказала я и осторожно спрыгнула с повозки, стараясь не измять букетик, который собрала для Минни.

Он развернул лошадей, не переставая говорить:

– Уэллс, ясное дело, цену заломил ого-го, но все ж – сорок акров!

– Ройал! – внезапно вырвалось у меня. Слишком громко.

– А?

– Ничего, я только… ты не забудь. Не забудь за мной заехать.

Он сдвинул брови:

– Я ж сказал: через два часа буду. Ты что, не слышала?

Я покивала. Я слышала тебя, Ройал, думала я, но я тебе не верю. Я просто до сих пор не могу поверить во все это. Ни в катание на лодке по Большому Лосиному озеру. Ни в прогулки и поездки, которые были после. Ни в обещанное кольцо. Ты забудешь обо мне, и мне придется шагать пешком домой от Минни, и по дороге я увижу, как ты катаешь Марту Миллер, и ты посмотришь прямо сквозь меня, и я проснусь и пойму, что это был всего лишь сон. Пожалуйста, вернись за мной, попросила я мысленно, глядя ему вслед. Пожалуйста, повези меня кататься. Потому что мне нравится, как все на нас смотрят, когда мы проезжаем мимо. И мне нравится сидеть рядом с тобой в повозке, когда твое бедро прижато к моему. И я даже не против выслушивать все подробности о свойствах гибридных семян, потому что я хочу, чтобы ты прикасался ко мне и целовал меня, несмотря на то что я некрасивая и книжный червь. Или как раз именно поэтому.

Повозка скрылась за поворотом, а я повернулась и пошла вверх по дороге к дому Минни. По пути я помахала работникам. Они повалили несколько деревьев и теперь строили ограду вокруг Джимовой земли. Поблизости паслась корова Колючка. Она была огромная – должна была со дня на день отелиться. Чреватая – мое слово дня. Первоначально оно означало «беременная», а теперь можно сказать, к примеру, «чреватый неприятностями» или «чреватый последствиями». Сначала оно показалось мне странным и необычным, но потом я прочла, что это от слова «чрево», то есть живот. Глядя на гигантское брюхо Колючки, я подумала, что «чреватая» – очень подходящее слово.

Я понюхала цветы, которые собрала для Минни. Мне очень хотелось, чтобы они ей понравились. Мы не виделись уже несколько недель, и мне так много нужно было ей рассказать. Когда я была у нее в прошлый раз, я только-только получила письмо из Барнарда, но так и не смогла сообщить ей об этом, потому что это оказался тот самый день, когда она родила близнецов. А потом я была занята на ферме и в библиотеке мисс Уилкокс, а потом уехала в «Гленмор», и теперь мне казалось, что я не видела Минни лет сто, не меньше. Мне по-прежнему хотелось рассказать ей о письме, пусть даже я и знала, что не поеду. И еще о Ройале и о кольце, которое он собрался мне подарить. Я надеялась: вдруг Минни поможет мне придумать, как бы так выйти замуж за Ройала, но все равно стать писательницей, два в одном – как те хитро устроенные пальто из каталога «Сирз и Робак»: вывернешь его наизнанку, и вот ты уже в совсем другом наряде.

Как раз когда я подошла к крыльцу, дверь распахнулась. Джим хмуро кивнул мне на ходу, затолкал в рот остатки сэндвича и сбежал по ступенькам, спеша присоединиться к своим работникам.

– Минни? – окликнула я, входя в дом. В нос ударил скверный запах разлагающихся объедков и грязных подгузников.

– Мэтт, это ты? – спросил усталый голос.

Минни сидела на кровати, кормя грудью близнецов. Я с трудом ее узнала – до того она похудела и осунулась. Светлые волосы свисали нечесаными сальными прядями, платье было в пятнах. Близнецы жадно присосались к груди, издавая звуки, похожие на хрюканье. Взгляд Минни заметался по комнате. На лице ее ясно читались тревога и стыд.

– Здравствуй. Это тебе, – сказала я, протягивая цветы.

– Какие красивые. Спасибо, Мэтти. Можешь их куда-нибудь поставить?

Я пошла искать стакан или банку и только тут заметила, до чего же грязно в доме. Все столы и рабочие поверхности заставлены заскорузлыми тарелками и стаканами, раковина завалена ложками и вилками, на плите немытые кастрюли, а пол как будто годами не подметали.

– Прошу прощения за все это, – сказала Минни. – Джим нанял четырех помощников на целую неделю. Едва успею приготовить завтрак, как уже пора варить обед. Дети тоже все время голодны. Можешь подержать их минутку? Сделаю нам с тобой чаю.