– Цыц, – сказал Данил. – Лара…

– Бесполезно. – Она покачала головой. – Ну,хватит, поговорили. Машину я вожу, стреляю…

– Ну ладно, – сказал Данил сквозь зубы. – Ноимей в виду, на руках я тебя не понесу, не в Голливуде… Начнешь хныкать – будубить морду всерьез.

– Переживу. Постараюсь не хныкать.

– Ты хоть не протекаешь? – спросил онбезнадежно. – А то мешать будет здорово…

– Недельку назад отпротекалась, – заверила она,повеселев.

– Но потом я тебе все равно набью морду… –мечтательно сказал Данил, тормозя у светофора.

Данил проснулся по внутреннему будильнику, поставленному навосемь утра. Медленно открыл глаза, коснулся кончиками пальцев рукоятки«беретты», нашарил ее под подушкой и успокоился. Все вокруг было благостно,стояла тишина, в окно безмятежно светило солнце, за окном лениво побрехиваласобака, потом замычала корова. Снизу, с самого пола, комната выглядела какой-тостранноватой.

Он натянул джинсы, прошел к окну. Разнообразная зелень,произраставшая в обширном огороде, казалась при ясном утре особенно чистой исвежей. Видно было краешек кузова загнанного к сараюшке-свинарнику «уазика».Поблизости зазвенела ведрами хозяйка.

– Привет… – послышалось с полу.

Лара выбралась из-под одеяла, накинула короткую тельняшечкуи блаженно потянулась, разметав по плечам золотистую волну волос. Подошла,высунулась в распахнутое окно, ненароком прижавшись теплым обнаженным бедром.От свежего арбузного запаха ее тела в глубине зашевелился дрыхнувший зверь, иДанил отодвинулся подальше от греха.

– Экзотика… – лениво протянула она,зевнула. – А вы рыцарь, сударь, ночью и не подумали руки распространять,правда, я сама умоталась, дрыхла преотлично… А вот где тут, к примеру, как быпокультурнее выразиться, сортир? В прихожей, что ли? Вчера ночью как-то не былоохоты…

Данил с трудом уяснил, что генеральская доченька, всюсознательную жизнь прожившая пусть в Восточной, но Германии, в глаза не виделаобыкновенного дощатого нужника и вряд ли смогла бы его опознать без подсказки.

– Видишь вон то строеньице? – показал он. –Туда и шагай, только не забудь штаны натянуть, ты в провинции… И в дырку не провались,смотри.

– В какую дырку?

– Там увидишь. Незабываемые впечатления гарантирую…

Он посмотрел вслед, ухмыльнулся и пошел бриться кумывальнику. Вот умывальник был устроен совершенно по-городскому, с краном,эмалированной раковиной, подключенный к водопроводу. Вода, правда, толькохолодная. Вообще домик, как он теперь, при белом свете, оценил, был,оказывается, не деревянным, а шлакоблочным, и подворье, вымощенное где досками,где кирпичом, выглядело ухоженным – свиньи, корова, мотоцикл с коляской поднавесом, все чисто, лампочки подвешены и над крыльцом, и над двором, в огородведет аккуратная калитка. Прямо-таки фазенда. Знакомая дяди Миши, ручатьсяможно, баба хозяйственная, мечта холостяка со склонностью к сельскомухозяйству…

Данил столкнулся с ней во дворе. Вчера ночью не особенно-тои рассмотрел – сразу же завалился спать, а вот дядя Миша, судя по звукам,незамедлительно приступил к нежностям.

Общее впечатление – весьма… Лет тридцати, крепкая исмазливая, с узлом светлых волос на затылке, сатиновый халатик чистосимволически драпирует ладную фигуру. А в глазах – ум и воля, такие, должнобыть, с философским спокойствием лет двести назад провожали мужьев-братовьевпоработать ночью на почтовом тракте, хозяйственно подсчитывали добычу, а потомгрехи замаливали столь же истово, по-крестьянски обстоятельно, как все в жизниделали… И все шло по накатанной колее. Это внуки потом в купцы выходили,следили в истории кутежами и меценатством…

– Утро доброе, Наталья, – сказал Данил, откровенноразглядывая ее.

– Коли не шутите… – Она ничуть не смутилась, самаглянула, как рублем ударила. – Вот такая она я… Глянусь?

– Ну, вообще-то… Это что, – он показал вокругнеопределенным жестом, – все сами?

– А кто поможет? – Она беззлобноусмехнулась. – Вам бы только черта загнать… – Мотнула головой всторону нужника. – Это у вас кто, дочка или грелка?

– А что?

– Да смешно просто, от свинки шарахнулась, как отлешего…

– Городской ребенок, – сказал Данил, невольноглянув в ту сторону.

– Значит, не дочка, ишь как глазами стегнули… –Наталья бесцеремонно подняла полу его джинсовой куртки. – Кабур фирменный,ствол тоже, наша шпана все больше родные пушки таскает, да и те за поясом… Вы,гостенек дорогой, мне скажите честно: бумаги у вас в порядке? А сапоги за вамиследом не притопают ли?

– А если совру?

– Не девка, навидалась… Глаза редко врут. У меня бабкабыла ведьма, хомуты надевала. Тут по деревням еще остались.

– Если честно, грехов на мне хватает, но хвостов нетащу. Что, Миша не говорил?

– Миша человек широкий душой, столько раз гулял кхозяину, что ему уже и трудно усмотреть, где что начинается, где чем кончается.А я раз сижанула по малолетству, больше что-то не тянет, теперь особенно, отхозяйства…

– Ну, от нас не будет никаких сюрпризов, – сказалДанил самую чуточку искательно. – Нынче же уедем.

– Похоже, не врете… – Она вновь окинула его сголовы до пят серыми глазами, умными и бесстыжими. – А вот фортунуопределенно мыкаете…

– Может, и погадаете?

– Не умею. Просто глаза у вас, как у волка, когда он последу чешет вмах…

Показалась Лара, выражение лица у нее было крайнелюбопытное, являвшее смесь ошеломления и довольства экзотикой.

– Ну, как тебе объект? – спросил Данил.

– Маджестик, милорд… Чего уж там… – Она покрутилаголовой, подозрительно оглядела хозяйку: – Вы, сударыня, моего будущего мужа несовращаете ли?

Данил взял ее за шиворот, развернул к дому и легоньконаладил коленом пониже спины. Она, пожав плечиками и громко фыркнув, взошла накрыльцо.

– Невеста, стало быть… – понимающе-насмешливопротянула Наталья. – Ишь, ревнует…

Чуть смутившись, Данил пожал плечами:

– А Миша где?

– Часов в семь дернул в город оглядеться, – ипосерьезнела. – Вы там поосторожнее, мужика мне не угробьте, у меня нанего виды. Он, если и в самом деле сядет в завязку, в хозяйстве пригодится вовсех смыслах. Годочки – не беда, меньше будет взбрыкивать.

– Все расписали уже?

– А как же? Это вы носитесь вдоль и поперек жизни, аженщина должна обустраиваться. Не сталкивались с такой житейской мудростью?

– Сталкивался, – заверил Данил, покосившись напоявившуюся в окне Лару. – Теснехонько…