Монголы были разочарованы объемами добычи. Им очень хотелось показать, что поход не был напрасным, так что они заключили договор с некоторыми итальянскими купцами в Крыму. В обмен на большое количество товаров они позволяли итальянцам продавать их Европейских пленников, особенно молодых, в рабство по берегам Средиземного моря. Так начались долгие и взаимовыгодные отношения между монголами и венецианскими и генуэзскими купцами, которые построили свои торговые аванпосты на побережье Черного моря, чтобы захватить этот новый рынок. Итальянцы снабжали монголов различными товарами в обмен на право продавать славян на средиземноморских рынках.

Решение продавать молодых людей принесло монголам огромные трудности в будущем, поскольку итальянцы большинство из них продавали султану Египта, который набирал из них свою элитную армию. Двадцать лет спустя монголам пришлось столкнуться с этой армией, которая состояла преимущественно из славян и кипчаков, у которых уже было достаточно опыта в войне с монголами, и они даже часто успевали выучить монгольский язык до того, как их увозили. Будущее столкновение на берегах моря Галилейского закончится совсем иначе, чем первое — на равнинах Руси.

В то время, как монгольские мужчины были заняты завоеванием новых земель, империей управляли женщины. В кочевых племенах женщины традиционно вели домашнее хозяйство, пока мужчины пасли скот, охотились и воевали. И хотя военные кампании длились уже не месяцы, а годы, и «родина» была уже не кучкой гэров, а большой империей, женщины продолжали править. Вдали от Руси и Восточной Европы, где во время правления Угедея шли самые интенсивные боевые действия, женщины принимали на себя владычество над всеми оставшимися частями Монгольской империи.

Несмотря на соперничество с Угедей-ханом, Соркоктани — вдова младшего сына Чингисхана, Тулуя, правила северным Китаем и восточной Монголией, в ее надел входили и родовые земли Чингисхана. Эбускун, вдова второго сына Чингисхана, Чагатая, правила Средней Азией или Туркестаном.

Пока Угедей был Великим Ханом, довольно часто он был настолько пьян, что не мог править государством, и постепенно он передал широкие полномочия Туракине, наиболее способной его жене, хоть и не старшей. Когда в 1241 году он умер, она официально стала его замещать. Следующие десять лет, до 1251 года, величайшая в истории человечества империя была под контролем небольшой группы женщин. Ни одна из них не была рождена в монгольском племени. Все они были пленены во время военных походов и взяты в жены членами правящей семьи. Большинство из них исповедовали христианство, но их пол и вера не мешали им идти к власти и соперничать друг с другом, ведь каждая боролась за то, чтобы власть над всей империей получил именно ее сын.

Борьба за власть оказалась относительно мирной, не считая того, что проигравшую в этой борьбе ждала ужасная судьба. Если не брать в расчет дворцовые интриги, то это десятилетие принесло столь необходимый для всей империи мир, давший возможность объединить и укрепить власть в некоторых монгольских владениях, оправиться после первой монгольской Мировой войны 1212–1241 гг. и подготовиться к следующей.

Самое древнее письменное упоминание о могуществе Туракины и ее высоком положении при монгольском дворе известно нам, благодаря документу, в котором она приказывает напечатать набор даосских текстов. Документ подписан ее именем и титулом Еке-хатун (Великая Императрица). Ниже стоит личная печать Удегея и дата — 10 апреля 1240 года. Текст свидетельствует не только о том, что Туракина управляла империей, но и о том, что, пока мужчины воевали, она вела политику, отличную от политики ее предшественников, поддерживала религию и образование и возводила важные общественные сооружения в масштабе всей империи.

Потеряв своего любимого сына и других близких родственников во время не слшком удачной военной кампании в Китае, Угедей утратил интерес к политике, но все же назначил своим преемником одного из своих внуков. Впрочем, Туракина пыталась выдвинуть кандидатуру своего вздорного и надменного сына Гуюка, которого отец недолюбливал после истории с Батыем. Вскоре после смерти Угедея Туракина созвала курултай, чтобы избрать Великим Ханом Гуюка взамен назначенного мужем внука. Но ей не удалось собрать кворум Золотой Семьи, потому что мало кто благосклонно относился к Гуюку. Туракина все еще была наместником и на протяжении пяти лет тщательно готовила фундамент политической поддержки, которая была нужна, чтобы обеспечить избрание Гуюка правителем. Чтобы достичь своей цели, она распустила министров покойного мужа и назначила других, верных только ей самой. Наибольшую власть получила Фатима — женщина родом из таджиков или персов, захваченная в плен в Хорезме и привезенная затем в Каракорум. Историк Ата-Малик Джувайни, который, очевидно, недолюбливал женщин, а особенно тех, что лезли в политику, писал, что Фатима получила постоянный доступ в шатер Туракины, и она «была посвящена в самые сокровенные тайны и стала хранилищем ее секретов». Фатима играла важную политическую роль, в то время как остальные «министры были лишены возможности исполнять свои обязанности, а она могла свободно давать приказы и запреты».

К 1246 году Туракина усилила контроль над империей и уже была уверена, что сможет устроить избрание своего сына. Само голосование и избрание Гуюка должны были проводиться исключительно в узком кругу Золотой Семьи и некоторых особо доверенных должностных лиц, но Туракина сделала его воцарение открытым мероприятием для иностранных сановников и всего монгольского народа. Все лето со всех отдаленных уголков империи иностранные делегаты съезжались на церемонию, которая должна была состояться в августе. Эмиры, наместники и гранды толкались на одних дорогах с королями и князьями.

Из Турции приехал султан сельджуков, прибыли представители багдадского халифа, а также двое претендентов на грузинский престол: Давид, законный сын покойного царя; и Давид, внебрачный сын того же царя. Наиболее почетным делегатом из Европы был отец Александра Невского, Великий князь Владимирский и Суздальский Ярослав II Всеволодович, который умер при очень подозрительных обстоятельствах сразу же после обеда с Туракина-хатун.

По случайности, 22 июня 1246 года к монгольскому двору прибыл первый посланник из Западной Европы. Брат Джованни дель Пьяно Карпини, шестидесятипятилетний священник, один из учеников Святого Франциска Ассизского, был послан Папой Иннокентием IV для того, чтобы выведать как можно больше об этом странном народе, который угрожал всей Европе. После того, как он покинул Лион на Пасху 1245 года, Карпини потребовалось около года, чтобы пересечь Европу и достичь лагеря Батыя на Руси. Правда, как только он оказался на территории Монгольской империи, Карпини проехал около трех тысяч миль всего за 106 дней — в среднем по 25 миль верхом в день на протяжении трех с половиной месяцев.

Учитывая успех военных кампаний в Европе, монголы охотно приняли Карпини, ошибочно полагая, что тот привез весть о покорении Папы и подчинении всей Западной Европы. Но его письмо содержало совершенно иное послание. Папа Иннокентий IV предложил хану дотошный пересказ событий жизни Христа и основных постулатов христианства. Все это, скорее всего, уже было известно хану, так как его мать была христианкой, и он часто посещал богослужения вместе с ней. Гуюк сам был христианином, или, по крайней мере, хорошо относился к христианству и всецело полагался на монголов-христиан, работавших в его правительстве. В письме папа осуждал монгольское вторжение и приказывал хану «всецело воздерживаться от нападений такого рода, и особенно от преследования христиан». Он потребовал от хана «дать знать, что же побудило вас уничтожать другие народы, и что вы замыслили на будущее». Также письмо сообщало хану, что Бог передал всю земную власть Папе Римскому, единственному человеку, которому Всевышний позволил говорить от Его имени.