Пари пишет, что монголы «разграбили восточные страны, и всюду, куда бы они ни пришли, несли с собой огонь пожаров и кровь невинных жертв». Затем он описывает ужасные подробности деяний монголов, которые «разрушали города до основания, сжигали леса, ниспровергали замки, вырубали виноградники, уничтожали сады и убивали людей. Тех же, кто умудрялся вымолить у них прощение, они делали низкими рабами и гнали перед собой, чтобы они дрались против своих соотечественников. А если они лишь притворялись, что сражаются или пытались как-то предупредить своих родичей, татары убивали их на месте. Если же они храбро сражались, они не получали и слова благодарности, ибо эти бездушные дикари считали их животными, такими же как их кони».

Матье Пари переходит от диатрибы против монгольских захватчиков к истерическому всплеску ненависти: «Они не люди и не людского рода, они скорее звери, чем люди, кровожадные, пожирающие плоть собак и людей». Иногда он приводит и точные данные: «Они одеваются в шкуры быков, а сражаются железными копьями, они низкорослы и крепкого сложения, они очень сильны; непобедимы в битве, неутомимы в труде; они не носят никаких доспехов на спине, но используют кожаные нагрудники; они пьют человеческую кровь и считают ее изысканным лакомством; у них могучие кони, которые едят листья деревьев и даже сами деревья, коротконогие, а в седло они садятся при помощи трех ступеней, а не стремян». Он мешает истину с предрассудками: «Они не знают людского закона, не ведают сострадания и жестоки, как дикие львы и медведи; у них есть лодки, сделанные из бычьей кожи, по одной на каждую дюжину их; они искусны в плавании, ибо без задержки пересекают бурные реки и озера; а когда нет вокруг крови, они жадно пьют взбаламученную и даже мутную воду».

В том же 1240 году, когда Матье Пари писал свою книгу, монголы уже завершили покорение большинства крупных городов Руси и готовились к захвату самого большого политического и религиозного центра славянского мира — Киева. В холодном ноябре 1240-го года монголы перешли реку по раннему льду и отправили к воротам Киева послов. Городские власти, разумеется, их убили и выставили на всеобщее обозрение тела.

Армия монголов под руководством Мункэ собралась вокруг города в начале зимы. Русские летописцы назвали это «тьмой татарской». Говорят, что шум, который издавал монгольский лагерь, был таким громким, что горожане не слышали один другого. Пока воины сражались на стенах, мирные жители искали спасения в огромной каменной Десятинной церкви. Когда внутри уже не осталось места, они заперли двери церкви. Многие карабкались по стенам, чтобы выбраться на крышу. Сверху оказалось такое количество народу, что все здание обрушилось, похоронив под собой людей.

Монголы взяли город 6 декабря 1240 года. Они разграбили его и сожгли до основания. Киевский воевода Дмитрий сражался настолько отважно и упорно, даже после того, как его оставили многие бояре, что Батый, восхитившись его военным дарованием и решительностью, сохранил ему жизнь и отпустил на волю. Русская часть монгольского нашествия приближалась к концу. Уже в записи от 1242 года Новгородская летопись начинает называть хана Бату «царем», русифицированной формой слова «Цезарь», этим символизировалось его власть над столькими ранее враждебными друг к другу княжествами. Князь Михаил Всеволодович так обращается к Батыю: «Тебе цару кланяются, понеже ти богъ поручилъ царство света сего».

С падением Киева монгольское завоевание восточной Европы было завершено. Перед монгольским войском катилась новая волна беженцев, которые принесли в центральную Европу рассказы об ужасах татарского воинства. Они едва успели добраться туда до разведывательных отрядов Субэдея, которые перешли по льду реки и вошли на территорию Венгрии. На полях Европы решалась судьба мира и доля власти над Монгольской империей — решалась не на полях сражений, где монголы одерживали одну победу за другой, а в тайных интригах и борьбе между внуками Чингисхана. Трудное решение назначить Великим Ханом Угедея после смерти отца не решила проблему наследования. Она просто отодвинулась на одно поколение, и теперь уже внуки великого завоевателя вели монгольские армии по землям Европы и соревновались в борьбе за верховную власть.

Субэдея сопровождали представители каждой из четырех ветвей рода Чингисхана. После смерти любимого сына Удегея стало ясно, что один из этих молодых людей займет трон Великого Хана, — но кто? Согласно монгольскому закону наследника должен был назвать курултай, и европейская война стала для всех претендентов испытанием и одновременно предвыборной кампанией. Внуки боролись за власть и положение в военной иерархии. Немаловажную роль в этом играло то, кто сумеет приписать себе военные успехи армии. На праздничном победном пире Батый встал и первым произнес тост. Выпив свою чашу первым, он демонстрировал свое положение старшего из внуков и давал официальный повод считать его следующим Великим Ханом. Гуюк яростно воспротивился этому, он закричал, что это он должен пить первым, потому что его отец — Великий Хан. Другой внук Чингисхана, «известный своим упрямством и храбростью» Бури, который «спьяну говорил злые слова», поднял старый больной вопрос всего рода, обвинив Батыя в том, что он вообще не чингизид, так как его отцом был меркитский ублюдок.

Согласно сообщению, которое вскоре дошло до Великого Хана, трое юношей долго кричали друг на друга и ругались. «Да ты просто бородатая старуха!» — вопил Бури. «Да-да, старуха, которая нацепила колчан!» поддакивал Гуюк. Остальные члены семьи устыдили их, и Гуюк с Бури вихрем вылетели из пиршественного шатра, сели на коней и ускакали, громко сквернословя и проклиная Бату. Угедей-хан был в ярости. Он призвал молодых людей к себе в Каракорум. Сначала он вообще не хотел их видеть и грозился, что казнит своего сына Гуюка. «Да чтоб он протух, как яйцо!» — так Угедей высказался в адрес своего непослушного сына.

Когда Угедей успокоился и допустил, наконец, Гуюка в свой гэр, он сурово отчитал его за свары внутри семьи и плохое обращение с его воинами. Хан обвинил сына: «Ты сломил дух каждого воина в своем войске!» Удегей спросил сына с издевкой: «Думаешь, русы сдались потому, что ты был скуп даже по отношению к своим собственным воинам? Думаешь, они сдались потому, что они боялись тебя? Если ты захватил одного-двух воинов, ты думаешь, что ты выиграл войну? Да ты даже и одного козленка не захватил!»

Удегей добавил: «Ты первый раз сам из гэра вышел, и тут же стал хвастать своим мужеством! Так себя ведешь, будто уже достиг всего в жизни. Кричишь на людей так, будто они животные!» Наконец, его племянники смогли успокоить его, и он повторил поговорку своего отца о том, что дела войны должны решаться в степи. Затем он отослал всех юношей обратно на завоевание Европы.

Европа мало знала о завоевания Чингисхана в Азии и представления не имела о покорении Хорезма. Но вдруг после падения Киева в Европу устремились беженцы. А прямо за ними скакали ужасные монгольские всадники, которые накатывались, казалось со всех сторон. Матье Пари пишет, что монголы обрушились на Запад «с силой и быстротой молнии, они вошли на земли христиан, опустошая страны, убивая людей, и вселяя во всех непобедимый ужас». Эта отсылка к «молнии» стала, наверное, первым упоминанием того стиля войны, который затем получил немецкое имя «Блицкриг».