— Не совсем… Дальше тебя ждет информация еще хуже.

Джонс бросил на Пейна тревожный взгляд.

— По поводу наших дел здесь?

— Не только. Меня насторожила одна история с Манзаком и Бакнером.

— О Господи! Что сотворили эти придурки?

— Кажется, их убили.

— Они мертвы? Мертвы по-настоящему? Кто же их пришил?

— Как ни странно, группа сербов на косовской границе.

— На косовской границе? А что, черт возьми, наши «друзья» там делали? Мы ведь совсем недавно беседовали с ними… — Щелк! У него в мозгу загорелась лампочка. — Вот суки! В каком году они погибли?

— По данным Пентагона, в девяносто третьем. ЦРУ, конечно же, не вычеркивает их из своих списков, так как не может признать не только факта их гибели, но даже факта их пребывания в Косове. Ведь подобное признание способно вызвать скандал.

Джонс вздохнул, пропустив мимо ушей сарказм Пейна. Джонатан почувствовал, что друг раздражен: если бы они располагали этой информацией двумя днями ранее, то радикальным образом изменили бы планы. Вместо того чтобы заниматься поисками доктора Бойда, они направили бы все усилия на выяснение личности Манзака и чего от них хотят.

— Вот почему я не нашел на них никакого компромата, когда попытался самостоятельно получить информацию, — сделал вывод Джонс. — У меня был только частичный доступ к базе данных, а там они числятся как действующие агенты с хорошей репутацией.

— Конечно, с хорошей. Трудно испортить себе репутацию, будучи мертвым.

— Да уж, пожалуй.

— Должен признаться, у меня появилось сильное подозрение, что нам уготован тот же конец, если мы как можно скорее не выясним, во что ввязались.

Джонс кивнул. Они имеют дело не с мелкими уголовниками, которые позволят им смыться, не выполнив условия договора. Они столкнулись с людьми, обладавшими возможностью заключить сделку с испанским правительством и выдать себя за погибших сотрудников ЦРУ, без особого труда получив секретную информацию о них. Нет, такие люди ни при каких обстоятельствах не позволят Пейну с Джонсом уйти, не выполнив обязательств по поимке Бойда.

Впрочем, поймают они Бойда или нет, Пейн с Джонсом не знали, как поступят с ними их «работодатели» в дальнейшем.

Поэтому они решили продолжать. Чем больше козырей будет у них в руках, тем большую безопасность они смогут себе обеспечить.

Манзак и Бакнер погибли в 1993 году, однако Пейн несколько дней назад беседовал с ними, и вовсе не на спиритическом сеансе. Доктор Бойд, вполне вероятно, связан с ЦРУ определенными финансовыми обязательствами, хотя «мертвецы» об этом ни словом не упомянули. Кроме того, на текущей неделе более сорока человек погибли рядом с Орвието, и Пейн не знал причины трагедии. И ее виновников. И куда исчезли все улики. Вот что Пейн обсуждал с Джонсом по пути в университетскую фотолабораторию. Там их ждали снимки, проявленные Фрэнки.

— Знаешь, — признался Пейн, — чем больше я копаю в «деле Бойда», тем меньше в нем понимаю.

— В самом деле? А я, наоборот, вижу в нем очень четкую логику. Предположим, Бойду заплатили за то, что он похитит какие-то древние артефакты из крупных европейских государств. И тогда, в случае если ЦРУ понадобится какая-нибудь важная секретная информация, оно обменяет ее на хранящиеся в подвалах управления бесценные артефакты. Предположим, что Бойдом овладела внезапная алчность и он решил оставить драгоценности себе. Как же в таком случае должны были поступить Манзак с Бакнером или те, кто скрывается под их именами? Преследовать Бойда по всей Европе с риском быть схваченными? Зачем заниматься таким опасным делом, если для выполнения упомянутой задачи можно за не слишком высокую плату нанять двух бывших «Маньяков»?

Неплохой вариант, подумал Пейн. Конечно, теория Джонса оставляет без объяснения ряд деталей — взрыв автобуса, очаровательную брюнетку и то, кто такие Манзак с Бакнером, — но все остальное в нее неплохо вписывается. Правда, ни у Пейна, ни у Джонса не было самого главного — доказательств версии Джонса. Впрочем, Пейн не был полицейским, поэтому ему было глубоко наплевать на доказательства. Единственное, что его сейчас заботило, — это поимка доктора Бойда. Пейн решил, что если профессор попадет к ним в руки, то станет тем рычагом, с помощью которого они смогут давить на этих двух подонков, Манзака с Бакнером.

Как бы то ни было, через несколько минут приятели пришли в фотолабораторию и обрадовались, увидев, что там их ждет Фрэнки с пленкой.

— Не знаю, можете ли вы тут разобрать, — произнес он. — Вот отель, вот церковь, вертолет… Орвието очень красив, не так ли?

— Очень, — отозвался Пейн, проглядывая снимки. — Вы сразу узнали город?

— Орвието знаком всем итальянцам. Все египтяне знать пирамиды в Гизе, а китайцы — Сиань, мы знать Орвието и легенды о его сокровищах.

— Сокровищах? — переспросил Джонс. — Каких сокровищах?

— Mamma mia! Вы там быть и не знать о его сокровищах! Как такое возможно?!

— Понимаете, мы там были не совсем как туристы.

— Ах да, я забыть! Вы там по делам. Пожалуйста, если это так, позвольте мне объяснить вам Орвието. Мои слова позволят вам — как вы там говорите? — лучше понять снимки.

Джонс отрицательно покачал головой.

— Наверное, все-таки немного позже. Сейчас мы очень торопимся.

— Ну пожалуйста! Вы понимать, зачем dottore[19]Бойд ездить в Орвието и чего он хотеть. Легенды об Орвието ходить много лет. Когда папа искать убежища во время священной войны, люди говорить, что он не жить на верху скалы. Они говорить, что он жить под скалой, глубоко в земле. Никто не знать, как такое возможно, никто для него ничего не копать, но ходить слишком много историй, чтобы я им не доверять.

— Так вы говорите, он жил под землей? — переспросил Пейн.

— Да! Он быть так напуган, что сделать что мог. Он прорыть туннели, чтобы спрятаться. Он растить зерно, чтобы есть. Он делать колодец, чтобы пить. И все это прятать от врагов.

— Мы видели колодец, — признался Пейн. — К сожалению, его видел и наш друг, которому принадлежал фотоаппарат.

— А туннели? Вы видеть туннели? Они проходить под улицей, как канализация. Я чувствовать, как Индиана Джонс, когда ползать по ним!

Пейн улыбнулся:

— Вы упомянули о каком-то сокровище…

— Si! Грандиозное сокровище, которого никто не находить.

Джонс покачал головой.

— Извините, мне трудно в это поверить. Я большой любитель истории, но никогда ничего не слышал о сокровище Орвието. Оно не может быть знаменитым, если я о нем ничего не слышал.

Фрэнки пожал плечами:

— Возможно, в ваша страна оно не быть знаменито. Я не знаю. В моей стране Орвието быть очень знаменито. Катакомбы быть знамениты. Все в моей стране знать катакомбы.