— И вы не приезжали даже на каникулы?

— А зачем мне портить себе каникулы? В Риме был только мой отец, и он не хотел меня знать.

— А ваша мать? — спросил он осторожно. — Судя по тому, что вы говорите, она умерла вскоре после вашего отъезда?

Мария вновь глубоко вздохнула.

— Мать позвонила мне через несколько недель после моего приезда в Англию. Подобные звонки были запрещены правилами школы, но ей удалось добиться разрешения на разговор, заявив, что в семье произошло чрезвычайное событие. Я ожидала ужасных новостей — директриса, когда приглашала меня к телефону, была бледна как полотно, поэтому мне на ум приходили самые жуткие предположения, — но я глубоко заблуждалась. Мать радостно сообщила, что все это время пыталась найти способ вернуть меня домой и вот теперь наконец отыскала. Она не стала по телефону вдаваться в подробности, однако заверила, что очень скоро мы снова встретимся. Ну, как вы понимаете, я тоже страшно обрадовалась. Я побежала по коридору в свою комнату и начала собирать вещи, ожидая, что мама приедет за мной тем же вечером. Конечно, никто не приехал. И на следующий вечер тоже никого не было. Так продолжалось несколько недель, за которые я не получила от нее ни единой весточки. Наконец спустя два месяца директриса вновь пригласила меня к себе; ее лицо было еще бледнее, чем в первый раз. Я взяла телефонную трубку, ожидая услышать голос матери. Это была не она, а мой брат Роберто. Не удосужившись даже поздороваться со мной, он сообщил, что мама умерла несколько недель назад, но официальное расследование обстоятельств ее смерти закончилось только накануне. Итальянский суд пришел к выводу, что она покончила с собой на почве депрессии, вызванной моим отъездом.

Бойд поморщился. Он ожидал услышать совсем другое.

— Чудовищно было уже само известие о смерти матери, но узнать, что ее причиной была я… — Мария замолчала, чтобы немного отдышаться. — Хуже того, это трагическое известие через несколько недель после ее смерти сообщил мне один из тех людей, что были виновны в моем отъезде.

Бойду всегда казалось, что Мария — избалованное дитя богатых родителей, которое ждет не дождется, когда наконец унаследует трон своего отца — хранителя древностей. Теперь он понял, что заблуждался. Их совместное путешествие раскрыло ту сторону в характере девушки, о существовании которой профессор раньше и не догадывался. Она была настоящим бойцом.

— Кстати, каковы ваши нынешние отношения с отцом?

Мария, вытирая глаза, подбирала нужные слова.

— Не могу назвать их теплыми, но он, без сомнения, очень важная фигура в моей жизни.

— Вы серьезно? Это по меньшей мере странно, принимая во внимание все, что вы только что мне поведали.

— Не поймите меня неправильно, профессор. Я его ненавижу за все, на что он обрек меня и мою мать. Однако, хорошенько поразмыслив над своей жизненной ситуацией, я поняла, что было бы глупо полностью порывать с ним.

— Почему же?

— Почему? Да потому что я хочу доказать ему, что мать была права и что его «ни на что не годная девчонка» способна на великие достижения. Я хочу утереть этому подонку нос своими реальными жизненными достижениями. Для чего, собственно, мне и нужно поддерживать с ним отношения.

Все документы полиции были на итальянском, поэтому Пейну было нечем заняться, пока Джонс переводил их и делал выписки. Минут через десять Пейну это надоело. Ему необходимо было найти какую-то работу, пока Фрэнки проявляет пленку. В противном случае он от скуки полез бы на стену. Джонс почувствовал настроение друга.

— Ты что, забыл прихватить свой риталин?[18]

— Черт! Меня воротит от всякого офисного дерьма.

Джонс рассмеялся, извлекая из бумажника номер телефона.

— Помнишь Рэнди Раскина? Я познакомил вас два года назад.

— Программист из Пентагона?

— Да, он. — Джонс протянул Пейну визитную карточку. — Его номер. Позвони и скажи, что мне нужна его помощь. Он поймет, что я имею в виду. Пусть поищет в своей системе какую-нибудь информацию по Бойду — узнает, встречается ли он с кем-то, был ли когда-нибудь женат. Возможно, эта женщина — его давно потерянная и вновь обретенная дочь.

— А как насчет Дональда Барнса? Возможно, и на него есть какая-то интересная информация.

— Да, и на Манзака и Бакнера. У меня не было времени посмотреть их дела.

К счастью, Рэнди Раскин оказался значительно более полезным, чем кто-либо из программистов, ранее попадавшихся Пейну. Раскин снабдил Пейна очень полезной информацией. Пейн изо всех сил старался успеть записать все, что ему диктовал Раскин по поводу доктора Бойда и их «дружков» из ЦРУ Манзака и Бакнера.

Как бы то ни было, закончив телефонный разговор с Раскином, Пейн поспешил к Джонсу, чтобы поставить его в известность об основных результатах своей беседы.

— Начнем с Бойда. Он преподает в Дуврском университете уже целых десять лет. За указанное время он несколько раз брал отпуск для поездок на археологические раскопки в разные концы света, включая финансируемые из частного фонда раскопки у Орвието.

— Пока ничего из ряда вон выходящего.

— Подожди. Я перехожу к самому главному. Дополнительно к средствам, которые он получал от частных лиц, он также пользовался ежегодным грантом от Центра управления ресурсами. — Джонс бросил взгляд на Джонса в ожидании реакции. — Тебе ничего не говорит упомянутое название?

— Ничего.

— А должно было бы. Мы не раз выполняли их поручения.

И тут только Джонс все вспомнил. Центр управления ресурсами не коммерческая компания. Название было чисто номинальным, подобно многим организациям, заинтересованным в услугах «Маньяков». Деньги на операции, проводившиеся «Маньяками», должны были откуда-то поступать, и источник явно не мог быть официальным — это вызвало бы серьезные нарекания со стороны налогоплательщиков. Поэтому создавались мнимые компании с целью оплаты сделок. ФБР породило таким образом «Ред-Ривер Майнинг», ВМС — «Пасифик Сэлвидж», а уж Пентагон сотворил такое их количество, что и названий их Пейн не помнил.

Но случай с ЦУР был особый, так как люди, руководившие упомянутой организацией, отличались такой самоуверенностью, таким нахальством, что даже почти и не скрывали сути своей деятельности. Стоило лишь переставить инициалы — и вы сразу обнаружили бы наименование материнской организации, ибо «ЦУР» означало ЦРУ.

— Итак, что же это значит? — спросил Джонс, пытаясь расставить все точки над i.

— То, что ЦРУ было известно, что Бойд находится на грани какого-то значительного открытия, и оно хотело воспользоваться его плодами. Финансируя его раскопки, оно получало определенные права на сделанные им открытия.

— Вот почему Манзаку так хотелось отыскать профессора. Он считал, что Бойд нашел нечто такое, в чем могла быть заинтересована и их организация, но попытался скрыть находку, — усмехнулся Джонс. — Послушай, я чувствую себя такой пешкой! Мы ведь для Манзака обычные собиратели долгов.