– Но не все же дети такие, как близнецы.

– Слава Богу, нет, – тихо произнес Макс.

– Неужели твои братья не понимают, что жены нужны, чтобы заботиться о них, если они, например, заболеют или…

– Замужние женщины, моя милая, почему-то хотят, чтобы все вокруг также вступили в брак. Однако предупреждаю тебя, не пытайся сватать моих братьев. Некоторые мужчины вовсе не желают расставаться со своей холостяцкой жизнью.

– Тогда почему ты женился на мне? – дерзко спросила она.

– Мне казалось, я достаточно ясно объяснил это, когда делал предложение. – Его глаза весело сверкнули, и он добавил:

– К тому же прошлой ночью я еще раз дал понять, почему взял тебя в жены. – Лизетта покраснела. Макс вылез из ванны, вода струйками стекала с его стройного тела. Она протянула ему полотенце. Скромность заставила ее подождать, когда он повернется к ней спиной, прежде чем самой залезть в ванну. Лизетта быстро сбросила халат и погрузилась в воду, откинув волосы за край ванны.

– Когда ты вернешься домой? – спросила она, наблюдая, как он надевает рыжевато-коричневые лосины, черный пиджак и черный галстук. Одежда была простой, но элегантной и прекрасно сидела на нем. Судя по костюму, сегодня Макс намеревается отправиться на плантацию.

– Возможно, днем.

– Мне хочется сегодня прогуляться верхом по плантации, – сказала она. – Кое-что я еще не видела.

Макс испытующе посмотрел на нее, и она ответила невинным взглядом, надеясь, что он не догадывается о ее истинных намерениях.

– Возьми кого-нибудь с собой, – сказал он наконец.

– Хорошо, Макс, – согласилась она с удовлетворенной улыбкой.

* * *

Возможно, ей только казалось, но Лизетта почувствовала себя объектом повышенного внимания, когда присоединилась к Волеранам за завтраком. Даже Александр, явно страдавший от тяжелого похмелья после ночной пирушки в городе, уставился на нее воспаленными глазами.

– Доброе утро, – сказала Лизетта, глядя то на Бернара, то на Ирэн и чувствуя, как начинают гореть ее уши.

Жюстин, сидевший развалившись в углу с булочкой, посыпанной сахарной пудрой, нарушил напряженное молчание со своей типичной прямотой:

– Мы что… хотим узнать, как она провела ночь с отцом? По-моему, она выглядит вполне хорошо. – Это было сказано без всякой злобы, и невозможно было устоять перед взглядом его голубых глаз. Лизетта улыбнулась ему, хотя остальные члены семьи отнеслись к его словам с раздражением и потребовали, чтобы он покинул комнату. Лизетта коснулась его плеча, когда Жюстин направился к двери. Он остановился, вопросительно изогнув бровь, как это делал его отец.

– Не надо уходить, – сказала она.

– Надо. Мы с Филиппом должны отправиться в город на урок фехтования.

– Надеюсь, он пройдет хорошо для тебя.

Жюстин улыбнулся, запустив пальцы в свои косматые черные волосы.

– Он всегда проходит хорошо. Я отличный фехтовальщик.

Жюстин сунул руки в карманы и перенес свой вес на одну ногу, небрежно приняв красивую позу, которая очень шла ему. Лизетта невольно почувствовала жалость к девушкам, чьи сердца он может разбить.

– Ты очень хорошо выглядишь сегодня, мачеха, – сказал он с ангельским выражением лица.

– Благодарю, – сухо ответила Лизетта, и Жюстин усмехнулся еще раз, прежде чем отправиться на поиски своего брата.

– Ах, этот несносный мальчишка… – Ирэн не закончила фразу, но ее раздражение было очевидно.

– Максу следовало бы побольше заниматься им, – мрачно сказал Александр, потягивая кофе и подпирая рукой голову, чтобы та не упала на грудь.

– У него это единственный способ обратить на себя внимание, – ответила Лизетта, проходя в комнату и садясь рядом с Ирэн. – Филипп заслуживает поощрения своим хорошим поведением. Естественно, Жюстину остается только быть плохим.

Присутствующие удивленно посмотрели на нее. Лизетта впервые осмелилась высказать свое мнение среди членов семьи. Никто не решался ответить на ее замечание, пока Бернар не откашлялся.

– Какова бы ни была причина, Жюстин неисправим.

– Он еще слишком юн, чтобы так говорить о нем, – сказала Лизетта. – Мне кажется, он изменится.

Бернар и Александр обменялись взглядами, удивляясь тому, что невестка позволила себе противоречить им. Это обстоятельство, а также чувство удовлетворенности, исходившее от нее, свидетельствовали о том, что Максимилиан повлиял на нее гораздо благотворнее, чем они ожидали.

– Возможно, ты права, Лизетта, – нерешительно сказала Ирэн. – Можно только надеяться.

– Как ни надейся, но мальчика уже никак не изменишь, – заметил Бернар.

Лизетта повернулась к Ирэн, рассчитывая сменить тему разговора:

– Я хотела бы сегодня прогуляться верхом по плантации.

– Илайес будет сопровождать тебя, – ответила Ирэн. – Он хороший парень, тихий и благовоспитанный.

Бернар посмотрел на Лизетту, сузив глаза.

– Куда именно ты собираешься поехать?

Она пожала плечами:

– Возможно, в восточную часть, за кипарисовую рощу.

– Там не на что смотреть, – нахмурившись, сказал Бернар. – За исключением… – он сделал неловкую паузу, – развалин старого дома надсмотрщика.

Все замолчали при упоминании этого места. Лизетта посмотрела на Ирэн, которая, казалось, полностью сосредоточилась на размешивании сахара в кофе.

– Он все еще стоит там? – спросила Лизетта.

– Несмотря на мои неоднократные просьбы, Макс постоянно отказывался снести его, – сказала Ирэн бесстрастным голосом. – Эти развалины портят плантацию, бесполезные руины занимают участок земли, который можно было бы обрабатывать. Кто-то распустил глупые слухи о том, что видел там привидения. Возможно, Жюстин… хотя я подозреваю, что он делает это просто из озорства.

– Никто из рабов не приближается к этому месту, – сказал Бернар. – Суеверие слишком сильно. – На лице его промелькнуло удовлетворение. – Ты не приблизишься к нему и на сотню шагов, как Илайес откажется двигаться дальше.

* * *

В это утро Лизетта обнаружила, что Бернар был прав. Илайес, ехавший верхом на муле за ее пятнистой кобылой, резко остановился, когда увидел возникшие перед ним развалины дома надсмотрщика. Строение располагалось так, что его не было видно из главного здания. Оно находилось на краю поля, которое когда-то возделывалось, но последние десять лет оставалось нетронутым. Земля быстро заросла сорняками. За прошедшее время тропический климат довершил разрушение ветхого дома, который почти целиком сгнил от сырости и насекомых.

– Илайес! – позвала его Лизетта, оглядываясь назад и видя, как напряглась худощавая фигурка мальчика. Он смотрел не на нее, а на дом, широко раскрыв глаза и раздувая ноздри.