– Я не могу изменять Косте. А деньги мне нужны на его лечение. Костя болен, у него рак. Мне нужно положить его в хорошую клинику.

– Вот как? Надо же… Сколько я устраивала конкурсов – никогда конкурсантка не рвалась к короне, чтобы с помощью приза спасти жениха, – задумчиво произнесла Марианна. – Как-то это даже по-детски. Все ставить на одну карту. На корону.

– Я верила, что ее получу. Чувствовала свой путь, и мне казалось, он приведет меня к короне, – прошептала Сандугаш.

– Чувствовала путь?! – Марианна расхохоталась. – Боже мой, девочка, какая же ты… Ну, хорошо. А почему в прошедшем времени? «Верила», «чувствовала». Больше не веришь и не чувствуешь?

– Потому что вы не оставляете мне выбора…

– Да почему же? У тебя на выбор три пути. Первый: ты можешь не насиловать свою природу, не переступать через принципы, вернуться домой и побыть с женихом, пока он еще жив. Второй: ты можешь стать любовницей Вертинского, победить в конкурсе, получить корону, миллион и еще много подарков, он щедрый любовник. Третий: ты можешь стать любовницей Птичкина, примерно с теми же последствиями… Вероятно, ты слышала, что он скверно обращается с девушками, любит жесткие игры с наручниками и плетью, но тебе опасаться нечего – он понимает, что наши отношения с ним навсегда испортятся, если он будет излишне груб с моей фавориткой и попортит кожу, которой предстоит сиять в свете софитов. Целых три пути. Но выбрать надо сегодня. От меня ждут ответа.

Сандугаш закусила губу.

Вернуться и побыть с Костей… Нет, это невозможно. Это все равно что собственноручно отдать его смерти.

Надо согласиться и отдаться одному из этих мужчин. Страшно, противно, но все так делают, она сможет.

Вертинский похож на огромную жабу, у него сальная кожа, и глаза как будто плавают в жире… Но говорят, он щедрый и добрый.

Птичкин… Другие девушки называли его «каким-то стрёмным», «жутким», «Синей Бородой» и «графом Дракулой». Сандугаш была не из тех, кого прельщает мрачная романтика, но когда она вспоминала пронзительный взгляд карих глаз Птичкина, которые вдруг засияли расплавленным серебром, волчьим взглядом Белоглазого, и свое острое, постыдное возбуждение… Да, ей становилось страшно. Но вместе с тем он ее притягивал. И если уж у нее только три пути…

– Пусть будет Птичкин. Скажите ему, что я согласна.

– Хорошо. Твой выбор. Ольга подберет тебе наряд.

В воображении Сандугаш мелькнуло что-то типа кожаной сбруи, прикрывающей только самые стратегически важные места, или кожаного корсета на шнуровке… Но оказалось, Птичкин любит, чтобы девушка выглядела свежей, нежной и скромной. Ольга выбрала для Сандугаш – из гардероба Марианны – длинное гладкое платье из серебристого атласа, а на следующее утро привезла из Москвы белье: шелковое, белое, гладкое. И светлые чулки на широкой кружевной резинке. У Сандугаш было ощущение, что она попала в фильм про гарем, где избранницу султана умащивают и наряжают перед тем, как привести в его покои. Ее отдали в руки массажистки, ей сделали очень легкий, почти незаметный макияж, подчеркивающий нежность и экзотичность лица, волосы заплели в косу. Марианна принесла крошечные жемчужные сережки-гвоздики. И больше ничего. Только тонкое стройное тело, облитое белым атласом. Только точеные плечи и шея, выступающие из декольте. Только ослепительно-прекрасное лицо, открытое зачесанными назад волосами.

– Твоя красота – сама по себе украшение, в дополнениях не нуждается. Ничего не надо ни прятать, ни подчеркивать, скорее даже убрать все лишнее… Чтобы была просто ты. Во всем простом и светлом. – Марианна откровенно любовалась Сандугаш, приглаживая ей волосы на висках. Любовалась, как произведением искусства. – Еще духи. Понятия не имею, какие предпочтения у Птичкина, но пахнуть от тебя должно чистотой и невинностью, – заявила она, доставая из сумочки прямоугольный флакон «Clair de Musc» Сержа Лютанса. – Запах ирисов, флердоранжа и нежной кожи блондинки. Ты хоть и брюнетка, но это твой аромат. Сама невинность, сама невинность, – замурлыкала Марианна. – Ольга отлично подобрала для тебя платье. Когда-нибудь я сделаю с тобой такую фотосессию. Все в белом, гладком, атласном… Закажу для тебя наряд, у которого вокруг декольте будут пять огромных атласных лепестков, и из них выступают твои плечи, шея и эта изящная головка. Как живой белый цветок. Магнолия. А еще мне хочется одеть тебя в белое свадебное кимоно и сделать фотосессию среди цветущей сакуры. У меня так много планов… Хотя вообще-то такие вещи обычно решает художник, фотограф, но твоя красота меня вдохновляет.

Духи, которыми Марианна щедро оросила декольте и волосы Сандугаш, пахли непривычно: чем-то таким нежным, словно ангельские перышки. И то ли этот запах, то ли полуторачасовой массаж подействовал, то ли Марианна что-то подмешала ей в минералку, но Сандугаш чувствовала себя словно бы в трансе. Словно одна она, наряженная в белое атласное платье, спускается к автомобилю, который должен отвезти ее на свидание с опасным незнакомцем, а другая следит за этим без малейшего страха, даже с некоторым радостным предвкушением.

Марианна не предупредила, как все будет происходить, и Сандугаш почему-то вообразила, что сначала они поужинают в ресторане, немного познакомятся, а потом уже…

Но ее привезли к кованым воротам современного трехэтажного особняка. Навстречу вышла горничная в форменном платье: прямо как в кино про старинную жизнь или в латиноамериканских сериалах, которые Сандугаш смотрела вместе с бабушкой. Горничная оглядела гостью с нескрываемым любопытством и жестом пригласила ее в дом:

– Проходите, пожалуйста.

Сандугаш шагнула через порог и сразу увидела Федора Птичкина. Он стоял возле лестницы, ведущей на второй этаж, чуть наклонив голову, пристально глядя перед собой, и взгляд его был настолько пугающим, что Сандугаш захотелось развернуться на каблуках и рвануть прочь, даже если автомобиль уже уехал, все равно… Бежать, бежать! Но тело не успело последовать за мыслью, зато Птичкин двигался очень быстро. И очень плавно. Как зверь. Как змей. Как что-то гибкое и текучее. Она даже не отследила его движение – но вот он уже рядом, лицом к лицу, глаза в глаза, она чувствует на губах его дыхание, а его рука сомкнулась на ее запястье, словно тиски.

– Я так долго ждал тебя, – прошептал Федор Птичкин.

Сандугаш удивилась. Ведь только вчера Марианна сообщила, что он ее ждет, и вроде бы она не опоздала, была готова как раз к тому моменту, когда подали автомобиль…

И буквально в тот же миг, почти одновременно с удивлением, пришло осознание, что именно он имеет в виду.

Он… не Федор Птичкин. Не человек. А тот древний, кого она знала когда-то, когда была шаманкой на берегу Байкала… Тот древний, страшный и не имеющий имени… Он долго ждал ее. Очень долго.

Сандугаш отшатнулась, оглянулась на горничную, но та смотрела с тупым испуганным удивлением, а встретив молящий взгляд девушки, развернулась и быстро ушла.

Федор тихо рассмеялся.

– Никто тебе не поможет, бедная пташка. Здесь все подчиняются моим желаниям. А мое желание сейчас – ты.