…Всю дорогу до дома он озирался по сторонам. Оказавшись в метро, вприпрыжку сбежал по эскалатору, оглядываясь при этом, не гонится ли за ним кто-нибудь. А, войдя в вагон электрички, за секунду до закрытия дверей снова выскочил на перрон и подождал следующей.

Вылезая из маршрутки возле дома, Геннадий посмотрел на свои окна. Тяжело вздохнул. И робко двинулся вчерашним маршрутом. Кауров издали увидел впереди силуэты трех человек, идущих навстречу. Остановился, впившись взглядом в эти фигуры, пытаясь определить издалека, не может ли от них исходить угроза. К счастью, никто из ранних прохожих на бандита и убийцу не тянул. Это были двое нескладных мужичков лет пятидесяти, спешащие на работу, и пожилая женщина, выгуливавшая ризеншнауцера. Женщину Кауров узнал — она жила в соседнем подъезде. Ах как было бы здорово подойти, разговориться с ней сейчас, да так и дойти вместе до парадной. Глядишь, в присутствии свидетельницы преступники не стали бы на него нападать, хоть чуть-чуть было бы на душе поспокойнее. Но Кауров не был даже отдаленно знаком с этой женщиной, как, впрочем, и с остальными жильцами дома. Раньше он и не подозревал, что когда-нибудь пожалеет об этом.

Геннадий в полном одиночестве с ужасом проследовал за угол. Поравнявшись с кустами сирени, попытался разглядеть следы своего ночного падения. Но не нашел их. С каждым шагом ноги Каурова наливались свинцом. Он шел, как по минному полю, с тревогой заглядывая в припаркованные машины. Казалось, в каждой из них, за каждым кустом на газоне, за дверью каждого подъезда таилась опасность. Кауров узнавал и не узнавал свой двор, сам воздух в котором теперь пропитался враждебностью.

У него не было ни малейшего плана на тот случай, если он вдруг увидит что-нибудь подозрительное. Он вообще утратил способность думать о чем-то. Его мозг до краев был наполнен страхом.

Возле мусорного контейнера Геннадий увидел под ногами кусок кирпича. Подобрал его. И обреченно двинулся вперед к своему подъезду №5, который был уже метрах в двадцати. Внезапно Каурова осенило: можно ведь было незаметно подобраться к нему тем же самым открытым им ночью способом — по дорожке, идущей за кустами вдоль дома! Как он мог об этом забыть! Эта роковая ошибка может теперь ему стоить жизни!

Но было уже поздно что-то предпринимать — Геннадий шел мимо подъезда №6. И в этот момент его дверь распахнулась. «Вот оно! Конец!», — вспыхнула в мозгу последняя мысль. Но тут же потухла. Из парадной вышла девушка с заспанным лицом.

Но это был еще не конец мучениям. Главная опасность могла таиться в его подъезде. Кауров знал из газет, что именно подъезды были излюбленным местом засад для наемных убийц. Наверное, сотни людей в Петербурге за последние годы простились в них с жизнью. «Нельзя входить в подъезд одному, — решил Геннадий. — Надо дождаться кого-нибудь из жильцов и пристроиться к нему. Так безопаснее». Он присел на скамейку. Ожидание не продлилось и десяти минут. Из подъезда №4 вышла дворничиха в красном жилете, с веником и большим совком в руках, и направилась к подъезду №5. Кауров тепло поздоровался с женщиной, распахнул перед ней дверь и пропустил вперед себя навстречу возможной смерти.

На площадке первого этажа не было ни души. Геннадий вызвал лифт. Когда тот подошел, поинтересовался у дворничихи:

— Вы не едете?

— Нет, — ответила та, принимаясь мести окурки на лестничной клетке.

— Ну тогда и я не поеду, — прошептал Кауров и начал подниматься вверх по лестнице пешком. Но снова сбежал вниз и заговорил срывающимся голосом:

— Прошу вас, помогите! Меня там, наверху, могут поджидать. Я сейчас пойду туда. Если услышите мой крик или какой-нибудь шум, умоляю, вызовите милицию!

Дворничиха выронила совок.

— Вы сделаете это для меня? — продолжал заклинать ее Кауров.

Женщина потеряла дар речи и лишь кивнула в ответ.

Геннадий почувствовал, как у него увлажнились глаза. Чтобы не расплакаться прямо перед теткой, отвернулся и обреченно начал подниматься по лестнице.

Он старался двигаться на цыпочках, то и дело выглядывая снизу вверх в узкий пролет между перилами, нервно вслушиваясь, не раздастся ли оттуда подозрительный звук.

— Эй, парень, ты как там? Живой? А то я пошла уже милицию вызывать! — крикнула ему вслед дворничиха.

Кауров понял, что последние слова она произнесла специально, адресуя их тем, кто, возможно, притаился наверху. До чего же умная, золотая женщина! Теперь, зная, что он не один, что к этому делу подключены и другие люди, хотя бы и дворники, враги, может, и не решатся напасть.

Вот и пятый этаж. Геннадий нажал на кнопку звонка. Почти в ту же секунду дверь распахнулась — Полина будто и не ложилась спать, всю ночь продежурив в прихожей. На ее лице застыло такое выражение, будто она собиралась сделать какое-то важное признание. Геннадий нырнул в прихожую, быстренько затворив за собой дверь. Потом крепко обнял жену.

— Какое счастье. Я думал, больше не увижу тебя.

Полина силой высвободилась из объятий. Ее взгляд требовал объяснений.

— Поля, скажи, ты вчера не заметила ничего подозрительного? К нам никто не приходил, никто не звонил?

— Гена, мне кажется, это я должна задавать вопросы.

— Да, да, сейчас все объясню.

И Геннадий рассказал жене все от начала до конца. Полина видела, что муж не на шутку напуган. Но ведь это мог быть и страх разоблачения.

— Гена, ты снова был у Катрин? — с отчаянием в голосе спросила жена. Она вся внутренне подобралась, съежилась, будто ожидая удара.

— Да нет же! Клянусь здоровьем матери, не был. Умоляю, поверь! Кто-то хочет меня убить. Мне страшно и за тебя с Васей, и за себя. Я не знаю, что происходит, и поэтому очень нуждаюсь в твоей поддержке.

Страх Каурова был так убедителен, что Полина, кажется, начинала верить ему.

— Но кто, кто это может быть? — спросила она.

— Я думаю, это как-то связано с нашей фирмой, с какими-то делишками Кацнельсона. Ничего другого просто в голову не приходит.

— Ну тогда пойди к нему, все расскажи, попроси помощи, потребуй объяснений!

— Я так и собираюсь поступить. А ты сиди дома и никому не открывай. Слышишь, никому! Вчера точно никто подозрительный не появлялся?

— Часов в семь вечера какой-то мужик в дверь звонил, картошку псковскую предлагал. Я не открыла ему.

— Правильно. Мужик, говоришь? Как он выглядел? Ты разглядела его в глазок?

— Даже и не стала разглядывать. Просто спросила через дверь, чего ему надо.

— А к соседям он, интересно, тоже звонил? Может, они запомнили его внешность? Давай пойдем спросим!

— Ты с ума сошел, семь утра.

— Ах, да. Ну тогда вот как сделаем. Я сейчас иду в душ, потом еду на работу разговаривать с Кацнельсоном, а ты тем временем узнаешь у соседей про этого мужика и скидываешь мне информацию на пейджер, — говоря это, Геннадий лихорадочно вышагивал взад и вперед по прихожей с куском кирпича в кулаке.