– Осторожнее! – крикнул я.

– Кому вы говорите! – откликнулась она. – Дляменя это детская забава.

Я спрыгнул в комнату, когда Пуаро дергал дверь, пытаясь ееоткрыть.

– Заперто с той стороны, – прорычал он. – Такскоро ее не высадишь!

Крики между тем становились все слабее. В глазах Пуаро яувидел отчаяние. Мы с ним налегли плечами на дверь.

В это время послышался спокойный негромкий голосСандрильоны:

– Опоздаете. Пожалуй, только я еще успею что-тосделать.

Прежде чем я успел остановить ее, она исчезла за окном. Ябросился за ней и, к своему ужасу, увидел, что она висит, держась за крайкрыши, и, перебирая руками, продвигается к освещенному окну.

– Боже мой! Она разобьется! – закричал я.

– Вы что, забыли? Она же профессиональная акробатка,Гастингс. Само провидение послало ее нам сегодня! Об одном молю господа –только б она успела! Ах!

Страшный крик разорвал тишину ночи в тот миг, когда Далсиисчезла в проеме окна. Потом послышался ее уверенный голос:

– Ну нет! От меня не уйдешь – у меня железная хватка!

В тот момент дверь нашей комнаты осторожно отворилась,Пуаро, бесцеремонно оттолкнув Франсуазу, устремился по коридору к двери, возлекоторой толпились горничные.

– Дверь заперта! Заперта изнутри, мосье!

Из комнаты донесся глухой стук, точно упало что-то тяжелое.А в следующую минуту ключ повернулся, и дверь медленно отворилась. Сандрильона,белая как мел, пропустила нас в комнату.

– Жива? – спросил Пуаро.

– Да, я успела как раз вовремя. Еще немного, и было быпоздно.

Мадам Рено, полулежа в постели, задыхаясь, ловила ртомвоздух.

– Едва не задушила, – чуть слышно прохрипела она.

Далси подняла что-то с пола и протянула Пуаро. Это быласвернутая в рулон лестница из шелковой веревки, очень тонкой и прочной.

– Это чтобы спуститься из окна, пока мы стучали бы вдверь. А где она сама?

Далси посторонилась. На полу лежало тело, накрытое чем-тотемным, лица не было видно.

– Мертва?

Девушка кивнула.

– Думаю, да. Должно быть, ударилась виском о каминнуюдоску.

– Да кто же это? – крикнул я.

– Убийца мосье Рено, Гастингс, а если бы не миссДьювин, то и мадам Рено.

Совершенно сбитый с толку, отказываясь хоть что-нибудьпонять, я опустился на колени и поднял ткань – на меня смотрело прекрасноемертвое лицо Марты Добрэй!

Воспоминания об остальных событиях этой ночи смешались вмоей голове. Пуаро нетерпеливо отмахивался от моих настойчивых расспросов. Он,казалось, был целиком поглощен перепалкой с Франсуазой, которую осыпал упрекамиза то, что она не дала ему знать, когда мадам Рено переменила спальню.

Я схватил Пуаро за плечо и хорошенько тряхнул, рассчитываяхоть таким образом привлечь его внимание к своей скромной особе и заставитьвыслушать себя.

– Но вы же сами должны были знать это, – пытался яусовестить его. – Вы ведь сегодня специально приезжали сюда, чтобыповидать мадам Рено!

Пуаро соизволил наконец отвлечься на минуту от Франсуазы.

– Тогда ее просто выкатили на кровати в будуар рядом соспальней, – нетерпеливо бросил он мне.

– Но, мосье, – кричала Франсуаза, – мадамперешла в другую комнату сразу же после той ужасной ночи! Разве могла онаостаться в спальне, где все это случилось?

– Почему же вы мне не сказали? – надрывался Пуаро,стуча кулаком по столу и все больше распаляясь. – Почему, я спрашиваю вас…Почему?! Почему мне ничего не сказали? Вы просто выжили из ума! И Леони с Денизтоже не лучше! Безмозглые курицы! Ваша тупость едва не стоила жизни мадам Рено!Если бы не эта отважная юная леди…

Он задохнулся от гнева и, не находя больше слов, бросился кДалси, которая стояла у постели мадам Рено, и с чисто галльским пылом схватилдевушку в объятия. Признаюсь, я почувствовал при этом легкий укол ревности.

Из состояния заторможенности меня вывел властный окрикПуаро, приказавшего мне тоном, не терпящим возражений, немедленно доставить кмадам Рено доктора, а затем вызвать полицию. И чтобы окончательно утвердитьменя в сознании собственной никчемности, он добавил:

– Вряд ли вам стоит возвращаться сюда. Я слишком заняти не могу уделить вам внимания. Что же до мадемуазель Дьювин, то я хочу, чтобыона ненадолго осталась здесь в качестве garde-malade.[89]

Я удалился, стараясь, сколько возможно, сохранить видимостьсобственного достоинства. Выполнив поручения Пуаро, я вернулся в гостиницу. Яничего не понял из того, что произошло. Ночные события представлялись мнефантастическим нагромождением каких-то кошмаров. Пуаро не стал отвечать на моивопросы. Казалось, он их просто не слышит. Обиженный и разозленный, я бросилсяв постель и заснул так, как может спать лишь безнадежно запутавшийся исмертельно усталый человек.

Проснувшись, я увидел, что в открытые окна льется солнечныйсвет, а подле меня сидит одетый, как на парад, улыбающийся Пуаро.

– Enfin.[90] Проснулся! Ну и соня вы,Гастингс! Ведь уже почти одиннадцать часов!

Я охнул, схватившись за голову.

– Какой страшный сон мне приснился! – сказаля. – Знаете, будто мы обнаружили труп Марты Добрэй в спальне мадам Рено, авы будто сказали, что она убила мосье Рено.

– Это не сон. Все это было на самом деле.

– Но ведь мосье Рено убила Белла Дьювин!

– О нет, Гастингс, она никого не убивала. Она таксказала, да, но только для того, чтобы спасти от гильотины Жака Рено, которогоона любит.

– Как?!

– Вспомните, что говорил Жак Рено. Они одновременнопоявились на месте преступления, и каждый из них заподозрил другого. Помните,девушка в ужасе посмотрела на него и с криком бросилась прочь. Потом онаузнает, что его обвиняют в преступлении. Она не может этого вынести и беретвину на себя, чтобы спасти его от верной смерти.

Пуаро откинулся в кресле и знакомым жестом сложил вместекончики пальцев.

– Это дело не давало мне покоя, – задумчивопродолжал он. – Меня не покидало чувство, что перед нами хладнокровное,тонко продуманное преступление, совершенное убийцей, который использовал(весьма ловко!) план самого мосье Рено и тем самым сбил полицию со следа.Талантливый преступник (помните, что я недавно говорил вам по этому поводу),как правило, поступает в высшей степени просто.