Спорить с ним не собираюсь, лишь молча закрываю дверь и чувствую, что почему-то не могу теперь находиться в гостиной, где установлены аж целых две камеры наблюдения. За мой теперь следит столько незнакомых глаз, что на душе ещё неспокойней, чем прежде, когда я просто, без всяких камер, ожидал визита преступников. Мелком глянув на чёрные поблёскивающие глазки камер, топаю на кухню и завариваю себе кофе.

Но спокойно выпить кофе не получается – звонит телефон, и я вздрагиваю. Господи, я уже и телефона начинаю бояться, как чёрт ладана. Совсем в неврастеника превратился…

Но это всего лишь очередной звонок коротышки.

– С камерами всё в порядке? – спрашивает он, но в его голосе особого воодушевления нет. – Давно техники ушли?.. А у нас некоторые новости появились, не очень приятные…

– Что-то с моей женой случилось? – Голос мой начинает невольно подрагивать.

– Слава богу, нет… Позвонил этот негодяй, который её похитил. Ну, тот самый, что с тобой общался. Притом позвонил напрямую нашему начальству, и оно тут же перевело разговор на нас с шефом.

– Что ему от вас понадобилось?

– Сказал, что знает, у кого сегодня находятся камни. Не у тебя, а у нас.

– Значит, ему теперь моя жена не нужна, и он её отпустит?

– Наоборот. Он потребовал за её освобождение не только эти поганые капсулы, но и сопроводить его под охраной до границы с сектором Газа. И только когда он окажется на другой стороне, то оттуда позвонит своим подельникам, про которых мы пока ничего не знаем, и её отпустят. Тогда она сможет вернуться домой.

– Но ведь капсулы пока у меня! – выпаливаю я и бросаю взгляд на стол, где сиротливо лежит бархатный мешочек с камнями. К этой гадости я больше не прикасаюсь.

– Значит, нужно их забрать… Но и это ещё не всё. Он требует, чтобы в качестве гарантии собственной безопасности на нашей территории с ним тоже находился заложник. И этим заложником он выбрал тебя.

– Я-то здесь причём? – Под ложечкой у меня сразу неприятно заныло, и я чуть ли не заскулил. – Одной моей жены ему мало?! Неужели никто из ваших коллег на эту роль не подходит?!

– Не знаю, зачем ему ты понадобился, но, по-моему, он просто боится, что с ним рядом окажется кто-то из наших профессионалов. Не очень уверен в себе парнишка…

– А я, значит, такой лох, что меня можно… И вы, небось, рады стараться!

– Не городи глупости! Нам всем хочется поскорее закончить это дело – и с террористами, и с их поставщиками, и с ядами, и чтобы все домой вернулись живыми-здоровыми.

Его оптимизм меня нисколько не радует. Я даже чувствую, как каждое его новое слово погружает меня во всё более и более беспросветную тоску.

– Ну, и что вы собираетесь делать дальше? Моё мнение, как я чувствую, вас особо не интересует?

– Особого выбора у нас, к сожалению, как не было, так и нет, сам понимаешь. Если бы не твоя жена в заложниках, мы бы его давно взяли при передаче камней. И он выложил бы, как миленький, всё, что нам требуется. Наши ребятишки умеют признания из таких орлов выколачивать… Но пока мы вынуждены играть по его правилам. Нам бы только коготком его подцепить.

– Ну, а мне что делать сейчас прикажешь? Сидеть и ждать от моря погоды?

– Мы сейчас все сидим и ждём. Не только твоя жена – все мы у этих бандитов в заложниках.

– Выходит, напрасно техников ко мне присылали камеры ставить? Кому они теперь, спрашивается, нужны?

– Камеры пускай постоят. И машина наблюдения около твоего дома пока останется. Мало ли что в голову придёт этому отморозку.

– Чего же теперь опасаться? Что он ко мне заявится? Но что ему у меня делать? Он же уверен, что камни у вас, так что я ему никаким боком не интересен.

– Не знаю, что тебе сказать. Руководство распорядилось пока выжидать. Можешь поверить, что мы ко всему относимся предельно серьёзно, и мелочей для нас нет. Дело уже на контроле на самом верху…

После разговора с коротышкой, говорившем на суконном конторском языке и не сказавшем, по сути дела, ничего нового, уж и не знаю, что подумать. Одна надежда была прежде, что если камни пока не у бандитов, то и с женой ничего плохого не случится. А что теперь? Предположим, задержат этого отморозка при передаче камней, а что с ней будет? Ведь не факт же, что он таскает заложницу с собой! Согласится ли после задержания позвонить своим сообщникам, чтобы её отпустили?

Весь день не нахожу себе места и выматываюсь больше, чем если бы работал на какой-нибудь тяжёлой работе. Но никто до конца дня так и не позвонил и в гости не пришёл.

Вечером, когда начало темнеть, уныло сажусь смотреть телевизор и загадываю про себя, что завтра всё, наконец, разрешится. Сколько это издевательство ещё может тянуться? Жена непременно вернётся домой, террорист, убивший агента под прикрытием и посредника, втянувшего меня в эту историю, будет задержан, а проклятые капсулы – бросаю на них недовольный взгляд – наконец, будут уничтожены, и больше никогда я их не увижу и ничего про них не услышу. В какой-то степени даже хорошо, что это не настоящие бриллианты, а то ещё неизвестно, в какие неприятности они меня втянули бы. Что-то в них есть роковое. Не было раньше у меня никаких сокровищ, и жил без особых хлопот, а вот теперь потянуло дурака на халявные брюлики…

Спокойно разбираться в сюжете очередного бандитского сериала по телевизору никак не получается. Как вспомню, что за мной бессонно следят камеры, так сразу начинаю озираться по сторонам, хоть в квартире никого, кроме меня, нет. То и дело поглядываю на глазки камер, один из которых замаскирован в цветочном горшке на тумбочке, а второй на дверке серванта с посудой. И мне даже начинает казаться, что они совсем как живые, подмигивают…

Уже довольно поздно, и, наверное, пора ложиться спать. Всё равно до утра ничего больше не произойдёт, а завтра день предстоит, судя по предположениям, бурный.

Но едва мне в голову приходит первая за вечер разумная мысль, как всё вокруг меня гаснет – свет в комнате, телевизор, и даже светящиеся часы на стене перестают мигать. В принципе, перебои с электричеством у нас изредка случаются, особенно в жаркие месяцы, когда у всех сутки напролёт работают кондиционеры. Так что ничего в этом необычного нет. Десять-пятнадцать минут – и снова свет загорается.

Если бы я внимательно смотрел фильм по телевизору, мне, конечно, стало бы обидно, ведь я непременно пропущу самое интересное, но сегодня голова забита совсем другим, поэтому ничего страшного. Вот соберусь силами, в темноте переберусь в кровать и спокойно просплю до утра, а утром электричество снова будет бегать по проводам. Только вот удастся ли проспать спокойно до утра, зная, что жена неизвестно где? Наверняка глаз не сомкну…

Стоп! В наступившей тишине слышу, как по лестнице кто-то осторожно поднимается. Притом, если за дверями проходит обычный жилец нашего дома, то это сразу чувствуется по уверенным шагам – человеку прятаться не от кого, к себе домой идёт. Но эти шаги за дверью вкрадчивые и тихие, но ясно различимые. Посторонний человек, поднимающийся по лестнице, не знает, что в нашем подъезде любой шорох гулким эхом разносится по этажам. А этот таится, значит…