Я спокойно поднимался наверх, и вдруг на шестом этаже отделившаяся от стены тень схватила меня за руку.

Отпрянув, я чуть не скатился кубарем навстречу скоропостижной безвременной смерти.

– Капак, это я.

– Господи! – вырвалось у меня. – Решила облегчить Кардиналу задачу и прикончить меня сама? Что ты здесь делаешь? Мы же договорились встретиться наверху.

– Не хотела идти одна. Страшно.

Я посмотрел на ее лицо в тусклом свете лестничных ламп. Ее трясло. Она всегда казалась такой храброй, мне и в голову не приходило, каких нервов ей это стоит. Ама ведь всего-навсего дочь владельца ресторана.

Конечно, она напугана и не верит в свои силы.

– Хочешь, не ходи. Я все сделаю сам.

– Нет. – Она улыбнулась дрожащими губами. – Это просто нервы. Пройдет.

– Точно?

Ама кивнула, и я успокаивающе сжал ее руку. Мы стали подниматься дальше, Ама впереди. На лестнице никого не было.

– Ты здесь кого-нибудь вообще встречала?

– Редко. Как услышу, что кто-то идет, ныряю за дверь и жду, пока стихнут шаги. Ты единственный, кто меня застал врасплох. Везунчик, да?

Я только хмыкнул. Позади остался девятый этаж, десятый, потом одиннадцатый и двенадцатый. Даже на несчастливом тринадцатом – никого. Я начал понимать, что Ама действительно вполне могла много раз подниматься тут незамеченной – это несложно, главное, не терять бдительности… И тут на четырнадцатом этаже открылась дверь.

Мы застыли на семь ступеней ниже, скрыться некуда. Сердце ухнуло в пятки. Я узнал каменный профиль Форда Тассо. Повинуясь наитию, я подскочил к Аме и, обхватив ее за талию, зарылся лицом в волосы, притворяясь, что не замечаю первого помощника Кардинала.

При виде непрошеных гостей в опасной близости к пятнадцатому этажу Форд машинально схватился за кобуру. Реакция у него будь здоров – мне бы такую отменную форму, когда доживу до его возраста, точнее, если доживу. Вероятность стремительно сокращалась. Узнав меня, он расслабился и опустил руку, но сурового выражения лица не изменил.

– Капак! – рявкнул он. Я оторвался от Амы, вздрогнув, будто от неожиданности. – Что ты здесь делаешь? Почему не на лифте, как все нормальные люди?

– А вы? Я вас то же самое мог бы спросить. – Я не остался в долгу.

– Врач велел. Двигаться больше. Времени на спортзал нет, вот и ношусь по лестнице вверх-вниз. – Он глянул на Аму: – Что у тебя за подружка?

– Это Ама, мой секретарь. Расту.

– Что она здесь делает?

– Ввожу ее в курс дела. Знакомлю с людьми, помогаю освоиться. Сами знаете.

– На это есть специальные сотрудники, им за это деньги платят.

– Это да, но… – Я интимно шлепнул Аму по заду. – Индивидуальный подход всегда эффективнее. – И подмигнул заговорщицки.

Форд сдавленно хохотнул – с таким звуком труп мог бы хрипеть в эпилептическом припадке – и пошел вниз.

– В следующий раз поднимайся на лифте, – велел он. – Чуть не пристрелил тебя в темноте.

– Да, босс!

Я растянул губы в улыбке и сохранял ее, пока Форд не скрылся из виду. Тогда мы с Амой посмотрели друг на друга и выдохнули.

– Боже! – простонала Ама. – Десятки раз пробиралась сюда одна – как по маслу. Стоит прийти с тобой, тут же напарываешься на Форда, мать его, Тассо. Тебя что, сглазили, Райми?

– Будем надеяться, что нет. Но зато как я все разрулил, а?

– Нормально.

– Нормально? Как бы ты, интересно, без меня выкрутилась?

– Скинула бы трусы и затрахала бы его до беспамятства, – рассмеялась она.

До девятнадцатого этажа мы добрались без приключений. Весь этаж занимало одно огромное помещение, такое пыльное, что меня тут же начал бить кашель. Ама выдала мне платок, и я еле успел вставить «спасибо» между приступами. Тут стоял полумрак, лампочки, вкрученные через неравные промежутки, светили тускло, и их было мало. Ама порылась в каком-то из своих многочисленных карманов и вытащила фонарик. Включив его, она двинулась от двери в темную глубину. Я бесшумно последовал за ней, с интересом оглядываясь по сторонам.

Повсюду, как молчаливые стражи, возвышались высоченные пирамиды из коробок на расстоянии трех-четырех футов друг от друга. Проходы между ними сплетались в запутанный лабиринт.

– Что в этой? – спросил я, постучав по одной из башен.

– Все что угодно. Четкого разделения нет. Карты, чертежи, газетные вырезки, личные дела. Протоколы закрытых правительственных заседаний – Кардинал, наверное, на этом разорился. Списки приютов, домов престарелых и школ. Медицинские карты. Фотографии бомжей. Все, что можно зафиксировать документально.

Протискиваясь между двумя небоскребами, я случайно задел один из них и втянул голову в плечи, представив, как меня сейчас погребет под лавиной. Но башня даже не дрогнула. Я толкнул посильнее – она стояла намертво. Наверное, даже библейский Самсон бы не справился.

– Здесь как в музее, – сказала Ама, петляя между башнями. – Эти архивы ведутся веками. И почти все из оригинальных экземпляров. Музейщиков бы удар хватил, узнай они, что где-то существует подобное собрание.

– А где же охрана?

Меня настораживала беспрепятственность доступа. Я и в открытое окно-то с трудом поверил, но то, что можно просто подняться по лестнице, и пожалуйста – заходи кто хочет, бери что хочешь… Неужели у Кардинала работают такие раздолбаи?

– Если не держать ухо востро, попадешься, – возразила Ама. – Но патрульные обычно топают громко и ходят с фонарями, так что спрятаться несложно. Говорю же, самая надежная защита Дворца – это его репутация. Никто просто не верит, что сюда можно пробраться.

– Все равно…

Я не мог отделаться от ощущения, что дело нечисто. Казалось, сюда вот-вот ворвется отряд гвардейцев и изрешетит нас свинцом. Ладно, чего теперь-то трястись? Раньше надо было. Мы уже внутри, соломку не подстелешь.

– Где эта папка? – Я решил, что хватит терять время. Мы достаточно подразнили судьбу.

– Здесь. – Ама подвела меня к низенькой башне. – Я ее и выбрала из-за небольшого размера. Высокие – это просто каторга. Ищешь лестницу, лезешь наверх, снимаешь верхние коробки, тащишь вниз, снова лезешь наверх, снова вниз – и так до бесконечности. Всю жизнь проканителишься. Поэтому я стараюсь разбирать те, что поменьше.

Она принялась сгружать бумаги, пачку за пачкой. Вместе мы уже через минуту разобрали примерно две трети башни.

– Стой, – велела Ама. – Где-то здесь. – Она начала снимать отдельные листы, и тут наконец показался наш драгоценный клад, который Ама вручила мне.

Тощий картонный скоросшиватель, вместивший четыре листа формата А4. Как Ама и говорила, никаких грифов важности и секретности. Название на белой наклейке по центру обложки: АЮАМАРКА.