Это качественная впитывающая пленка, но я знаю, что мы бы все равно испачкались в крови, даже если бы Минди не избила Терренса. К счастью, нам удается перетащить его, крепко завернутого, не особо сильно испачкавшись, — всего несколько капель на моей рубашке и тоненькая струйка на штанах Минди. И хоть не хочется это признавать, но закидывать тело в багажник с чьей-то помощью гораздо легче.

Она плюет в багажник.

— Говнюк, — говорит она.

— Ты понимаешь, что только что плюнула туда свою ДНК, да?

Она замирает. Кладет руку на рот. Затем вытирает слюну с пленки нижней частью своей рубашки.

— Мы же собираемся сжечь все это?

— Ну, пока собираемся.

На самом деле я не особо беспокоюсь о своей ДНК, оставленной по всему месту преступления, так как криминального прошлого у меня нет и я вернусь в Коста-Рику прежде, чем копы что-либо обнаружат. Если Минди в итоге окажется в тюрьме… ну что ж, надо было слушать, когда я говорил ей уйти.

Я поднимаю купленную две недели назад, но так и не использованную лопату и фонарь. Бросаю их в багажник с трупом, а затем закрываю крышку. Минди обходит вокруг машины Терренса и забирается на пассажирское сиденье. Я сажусь на водительское и несколько секунд смотрю на руль, стараясь понять, хочу ли вступать в еще один спор, или мне следует просто уехать отсюда.

— Ты на самом деле хочешь оставить здесь свою машину?

— Не стоит, конечно, но еще я не хочу, чтобы ты от меня уехал.

— Ты можешь поехать за мной.

— А откуда мне знать, что ты не попытаешься оторваться?

— Я же не оторвался от тебя по пути сюда.

— Ты не знал, что я за тобой еду.

Я накидываю ремень безопасности.

— Знаешь что? Мне на самом деле плевать, одна ты поедешь или нет. Если ты не беспокоишься о своей безопасности, то мне-то зачем это делать?

Она пристегивает свой ремень.

— Хорошо. Спасибо.

Я запускаю двигатель, затем смотрю в зеркало заднего вида.

— Если не считать того, что твоя машина мешает мне выехать.

— Ой. Извини. Сейчас передвину.

Минди быстро перелезает в свой автомобиль. Трудно поверить, что все проходило так ровно, когда я был знаменитым убийцей. Сейчас же я ощущаю себя клоуном, мечтающим, чтобы его поймали.

Она передвигает машину ровно настолько, чтобы выпустить меня.

Я сдаю назад, а она торопливо глушит двигатель и вылезает, явно считая, что я собираюсь уехать и оставить ее. Я уже представляю, как она выпрыгивает перед моей машиной — ну, формально машиной Терренса, — прежде чем это действительно происходит.

Но я и не собираюсь уезжать без нее. Я жму на тормоз, и она забирается внутрь.

Мы уезжаем.

И… я понимаю, что оставил там пистолет. Прямо сейчас он мне не нужен, но за сегодня это очередной промах. С этой женщиной на самом деле можно рехнуться.

* * *

Она дает мне ровно тридцать секунд тишины (я считал), прежде чем задает очередной вопрос.

— Что ты собираешься делать со своей девушкой?

— Ты уже спрашивала.

— Ты не ответил.

— Ответил.

— Ты не сказал правду.

— Ничего я не собираюсь с ней делать.

— Бред. Ты думаешь, я поверю, что ты узнал о ее интрижке с Терренсом и так разозлился, что убил его, а ей и слова не скажешь?

— Именно так.

— Что ты ей скажешь, когда она про него спросит?

— Ничего она не спросит. Я же его не знаю. Она не скажет: «Слушай, тот парень, с которым я трахаюсь, пропал. Знаешь что-нибудь об этом?» И убил я его не из-за злости. Или мести. Я убил его потому, что не хочу терять ее. Поэтому да, я собираюсь сделать вид, что все в порядке, и буду надеяться, что подобное больше не повторится.

Минди кивает.

— Ясно. Такое я уважаю.

— Спасибо.

— Но предположим, что ты хочешь преподать ей урок.

— Я не хочу.

— Я знаю, что не хочешь, но гипотетически. Что, если ты приходишь после того, как закопал Терренса, и застаешь ее в постели с другим мужиком? Нет, представим, что с двумя. Что, если ты приходишь домой, а она в постели с двумя мужиками?

— Мы сейчас твои собственные фантазии обсуждаем?

— Да, наверное, это перебор. Тогда один мужик. Ты приходишь домой и видишь чужую машину на своей дорожке. Ты думаешь, что это немного странно, так как уже поздно, но ты не слишком обеспокоен. Потом, когда дотрагиваешься до дверной ручки, тебя посещает странное чувство, будто здесь что-то происходит, о чем ты не знаешь, и ты не можешь объяснить почему, но опускаешь ручку очень медленно, пытаясь не издать ни звука, пытаясь прокрасться в свой собственный дом.

— Я с ней не живу, — говорю я.

Минди игнорирует меня.

— Войдя внутрь, ты слышишь шум наверху. Скрип кровати. Стоны. Ты точно знаешь, что слышишь, но не хочешь в это верить, поэтому тихо поднимаешься по лестнице. Идешь по коридору, а шум все громче, и тут ты видишь, что дверь в спальню она оставила открытой.

— Даже если бы я жил с ней, поэтажный план у тебя абсолютно неправильный.

— Ты заглядываешь в спальню, а там — они. Она сверху, оседлала его так, словно хочет, чтобы ты увидел с лучшего ракурса, что там происходит. А ты просто замер от шока. Не можешь поверить в то, что видишь. А потом она тебя замечает. Ваши глаза встречаются… а она даже не останавливается.

— Правдоподобно получается, а?

— Что ты сделаешь?

— То есть у нас тут какая-то альтернативная реальность, в которой я застал ее за изменой, а она даже не соизволила прерваться на секунду?

— Ага.

— Ну, я бы, наверное, попросил ее остановиться.

— Хорошо, давай отмотаем немного назад.

— Давай.

— Ты приходишь домой и застаешь их на месте преступления. Ты ждешь, пока он уйдет…

— Я бы не стал ждать, пока он уйдет.

— В этом сценарии ты ждешь.

— Такого сценария быть не может.

— Не воспринимай ты все так буквально. Я же не прошу тебя подписывать план действий, ради всего святого. Мне просто любопытно. Так что давай предположим, что ты так ошарашен, что не можешь ничего сделать, а потом, когда этот мужик уходит, ты один на один со своей девушкой. Что ты сделаешь?

— Ничего. Я люблю ее. Что бы я ни сделал, сделал бы с ним. Что бы ты обо мне ни подумала, женщин я не бью. Меня так воспитывали.

— Хорошо. — Она молчит очень короткий благословенный миг. — Хочешь знать, что бы я сделала?