– Хорошо, что натурал… – грустно вздохнула Жанна. – Хотя какая, собственно, разница…

Она поплелась на кухню, уныло посмотрела на превратившуюся в угли мусаху, выключила горелку.

Верка пришла следом за ней.

– Ничего, – одобрила она, оглядев кухню, – хозяйство у тебя в порядке…

– Может, кофе выпьем? – неожиданно вспомнила Жанна о законах гостеприимства.

– Кофе? Можно и кофе, – с сомнением проговорила гостья, – а коньяку у тебя нет?

– Можно и коньяку, – согласилась Жанна, – коньяк как-то больше подойдет…

Она достала из резного дубового шкафчика пузатую темную бутылку, поставила на стол.

– Армянский, – прочитала Верка на этикетке.

– А какой же еще? – вздохнула Жанна.

Поставила рядом с бутылкой два бокала, тарелку с зеленью и сыром.

– Ну, за знакомство. – Ростовчанка подняла бокал и лихо отхлебнула половину.

– За знакомство… – протянула Жанна, – послушай, – спохватилась она, пригубив коньяк, – а чего ты приехала? Настроение мне «поднять», чтобы жизнь раем не казалась?

– Глаза открыть, – поправила ее гостья, – вообще-то я здесь на гастролях, с цирком. Номер у меня такой – женщина и удав, может, видела? Международный класс!

«Хоть бы он ее задушил», – невольно подумала Жанна, но, вспомнив свою стычку в прихожей с ростовской гостьей, подумала, что у удава нет шансов.

Кроме того, учитывая полученную информацию, Веркина безвременная кончина ничего не изменила бы.

– Ну вот и решила на тебя взглянуть, познакомиться, – продолжала Верка, – не чужие все-таки люди… опять же, посмотреть хотела, как ты тут за Ашотиком присматриваешь.

– Ну и как – довольна? – процедила Жанна сквозь зубы.

Выпитый коньяк странно на нее подействовал, она снова начала накаляться и захотела выставить прочь незваную гостью. Но та и сама не собиралась засиживаться. Допив остатки коньяка и зажевав веточкой кинзы, Верка еще раз огляделась по сторонам и встала:

– Ничего, ты хозяйственная. А я пойду, некогда мне тут рассиживаться, меня удав ждет.

Проводив незваную гостью, Жанна заперла за ней дверь и вернулась на кухню. Подгоревшая мусаха распространяла отвратительный запах.

«Вот так и вся моя жизнь всего за несколько минут превратилась в груду углей, – думала Жанна, глядя на кастрюлю с овощами, – какой-то час назад я была счастлива и беззаботна, готовила еду для любимого мужчины…»

Вспомнив об этом, она схватила кастрюлю с подгоревшими овощами и швырнула ее об стенку. Кастрюля отскочила и ударила Жанну по ноге.

Это было последней каплей, переполнившей чашу Жанниного терпения.

Она разрыдалась, стоя посреди помпезной кухни своего любимого мужчины. Бывшего любимого мужчины.

– Девочки, как дальше жить? – Жанна закончила свой рассказ этим трагическим восклицанием и высморкалась в очередной розовый волан, оторвав его от своего романтического наряда. – Нет, вы скажите мне – как дальше жить?

Добрая Катька порывисто обняла подругу и подозрительно засопела, явно собираясь разреветься из солидарности с ней.

– У бебя есть бы… – проговорила она, сочувственно всхлипнув.

– Что? – переспросила Жанна, отстранившись.

– У тебя есть мы! – повторила Катерина более членораздельно. – А что лучше и надежнее дружбы! Особенно настоящей, проверенной временем женской дружбы, такой как наша!

Ирина невольно вспомнила, как буквально накануне Жанка избегала ее, боясь показать своему драгоценному Ашоту… Но она тут же одернула себя: подруга страдает, и ее нужно поддержать…

– Я, как последняя дура, верила, что буду его единственной и неповторимой, что мы проживем с ним многие годы в любви и согласии… а у него, оказывается, в каждом городе такие же, как я, идиотки! – Жанна вытерла слезы кулаком и заскрипела зубами: – Мусаху ему готовила!

– Что? – удивленно переспросила Катя.

– Блюдо такое… из мяса с овощами… рубашки ему гладила! Вы представляете – чтобы я гладила рубашки!

– Не представляю! – честно призналась Ирина.

– Так вот – гладила! По всем правилам искусства! Начиная с рукавов… то есть с манжет… правда, перед уходом я их изрезала ножницами, – призналась она с мстительным удовлетворением.

– Вот это на тебя похоже! – не то чтобы с одобрением, но с пониманием проговорила Ирина.

– Я сама на себя не похожа! – воскликнула Жанна, отрывая от своего наряда последний волан и с отвращением швыряя его на пол. – Девочки, вы меня знаете сто лет, вы когда-нибудь видели, чтобы я надевала что-то подобное?

– Нет, – честно призналась Катя.

– А ради него надела! И он даже не говорил, что ему такое нравится! Я только подумала, что это ему может понравиться, вы представляете? Нет, девочки, но что с нами делает любовь! В каких идиоток она нас превращает! Все, это был последний раз! Больше никакой любви!

– Только секс! – вполголоса насмешливо проговорила Ирина.

– Только секс! – с пафосом воскликнула Жанна, не расслышав ее реплику, и подозрительно уставилась на подругу. – А что ты так на меня смотришь? Лучше бы налила мне выпить, хозяйка называется!

– Сейчас, Жанночка, одну секунду, – засуетилась Ирина.

Она поставила перед подругой бутылку коньяку, орешки.

– А может, ты хочешь есть? – сочувственно спросила сердобольная Катерина.

– Какая еда! – вздохнула Жанна. – Разве после всего, что произошло, у меня может быть аппетит?

– У меня бы точно был, – вздохнула Катя.

– Вот поэтому ты так и выглядишь, – проговорила Жанна.

«Жанночка явно пошла на поправку, – подумала Ирина, доставая из холодильника сыр и зелень, – снова принялась язвить».

Услышав разговор о еде, на кухне тут же появился Яша. Он устроился возле Жанны, положил морду ей на колени и умильно заглянул в глаза.

– Яша, – отмахнулась от него Жанна, – займись чем-нибудь полезным, у нас здесь чисто женская компания!

Яша обиделся и ушел под стол.

Жанна взяла бутылку, уставилась на этикетку и застонала:

– Армянский коньяк!

– А что? По-моему, очень хороший! – удивленно проговорила Ирина. – Настоящий, пять звездочек…

– Я больше видеть не могу армянский коньяк, не то что пить! – воскликнула Жанна. – Он мне напоминает… сами знаете о ком! Нет ли у тебя водки?

Жанна схватила бутылку с коньяком и переставила ее на табуретку.

– Кажется, где-то была водка… – озадаченно проговорила Ирина и направилась к холодильнику. – Яша, ну не путайся ты под ногами!