Кокер шарахнулся к двери, по дороге налетел на табуретку и свалил злополучную бутылку. Коньяк выплеснулся на стену и на прислоненную к ней картину, подарок предателя Ашота.

– Ой! – испуганно вскрикнула Катя. – Жанночка, не волнуйся, я сейчас ототру… – Она схватила чистую посудную губку и принялась тереть холст.

– Что это? – проговорила она через минуту. – Ой, Жанночка…

Краска в том месте, где она прошлась губкой, пошла грязными разводами, а потом и вовсе сошла, и под пышной лиловой гроздью сирени проступил какой-то другой рисунок.

– Да брось ты, Катька! – махнула рукой Жанна. – Не нужна мне эта картина! Только буду лишний раз вспоминать…

– Ничего не понимаю, – чуть не плача, говорила Катя, – краска не должна сходить… уж мне ли не знать… и что это такое странное под ней…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Ирина и наклонилась над картиной, – что-то мне это напоминает… подозрительно знакомая картинка… Жанночка, можно, мы еще немножко ототрем?

– Да делайте вы с ней что хотите! – раздраженно проговорила Жанна. – Мне она не нужна!

Ирина отняла у Кати губку, намочила ее коньяком и осторожными круговыми движениями прошлась по картине. В букете сирени появился отчетливый просвет, сквозь который проступила бледно-зеленая бумага.

– Мост какой-то… – удивленно протянула Катя, – и звездочки… ой, цифры какие-то…

– Кто-то говорил о настоящей женской дружбе, – в голосе Жанны звучала настоящая обида, – и ненадолго же вас хватило! Подруга страдает, а вы, вместо того чтобы разделить с ней горе, занимаетесь какой-то ерундой!

– Жанка, да погоди ты возмущаться! – прервала ее Ирина. – Лучше посмотри, что мы здесь нашли!

– Да что вы там нашли? – проворчала Жанна, однако присоединилась к подругам. – Ну, что тут у вас такое? Подумаешь – бумажка в сто евро! Что, никогда такую не видали?

– Весь холст оклеен такими бумажками, – проговорила Ирина, осторожно работая губкой, – смотри, они наклеены сплошным слоем!

– Подумаешь, – ворчала Жанна, – не так уж и много… если бы это были хотя бы пятисотки…

– А вот тут как раз все понятно. Бумажки по пятьсот евро не очень популярны, ими пользуются редко, поэтому их очень тщательно проверяют, а сотенные – самые ходовые…

– Что ты хочешь сказать? – заинтересовалась Жанна.

– Жанка, откуда у тебя эта картина? – строго осведомилась Ирина.

– Ну я ведь уже сказала – мне подарил ее Ашот… тебе обязательно нужно причинять мне боль?

– А где ее взял Ашот? – не отступала Ирина.

– Да мы ее вместе с ним купили! Он сказал, что хочет сделать мне подарок… – голос Жанны предательски задрожал.

– Не реветь! – прикрикнула на подругу Ирина. – Отвечать членораздельно! Где вы купили эту картину?

– Где покупают картины? В художественном салоне, естественно! Не в овощном же магазине!

– В каком художественном салоне? – Ирина нависла над подругой, сверля ее глазами.

– Ну что пристала? – отстранилась Жанна. – Я к тебе пришла за сочувствием, а вместо этого…

– В каком салоне? – повторила безжалостная Ирина.

– Ну… кажется… что-то такое возвышенное, или божественное… «Эдемский сад», кажется…

– Может быть, не эдемский, а райский?

– Ну да, точно, – Жанна кивнула, – «Райский сад»… если сама знаешь, зачем спрашиваешь?

Ирина и Катя переглянулись.

– Ничего себе! – протянула Катерина. – Так вот что он там зарисовывал! Вот что они ему привозили!

– О чем это вы? – заинтересовалась Жанна.

– А ты знаешь, Жанночка, кто до недавнего времени был директором этого самого «Райского сада»? – взволнованно воскликнула Катя.

– Не знаю и знать не хочу!

– Оксана Раевская!

– Это еще кто такая?

– Ах, ну да! Ты же ничего не знаешь! – Катя понизила голос: – Это та самая блондинка, которую на моих глазах убили в лесу… когда мы все вместе ездили в Осиновку!

– Господи! – раздраженно протянула Жанна. – Опять ты об этом! Ведь, кажется, тебя уже убедили, что все это тебе померещилось! Даже дорожного инспектора заставила проверить багажник, еле потом отмазались…

– Жанночка, мы потом еще многое об этом разузнали! А куда делся труп…

– Вот именно – куда он делся? – язвительно проговорила Жанна. – Убежал?

– А куда делся труп, мы узнали только сегодня, и именно благодаря тебе!

– Мне? – Жанна заморгала.

– Именно ты его нашла!

– Катька, ты совсем сдурела?

– Конечно, тебе простительно, – протянула Катерина, – у тебя личная драма, и ты медленно соображаешь. Но кто, как не ты, нашел мертвую женщину в багажнике машины?

– Ой! – Жанна резко побледнела и закрыла ладонью рот. – Правда! А я из-за Ашота все забыла!

Она подозрительно уставилась на подруг:

– А вы-то откуда про это знаете?

– Не в каменном веке живем, – усмехнулась Ирина, – тебя показывали по телевизору.

– Так вот эта женщина в багажнике и есть Оксана Раевская! – выпалила Катерина. – Так что ничего мне не померещилось!

– Ты уверена? – недоверчиво спросила Жанна.

– Еще как! – И Катерина протянула ей газетную страницу с фотографией.

– Ой, правда, это она… – Жанна еще больше побледнела, вспомнив страшную сцену в автомобильном салоне.

– Одно непонятно, – задумчиво проговорила Ирина, – почему вам продали эту картину? Если у них в салоне крутили какие-то темные дела с валютой, они должны были продавать эти картины только своим людям…

– Как раз это я могу объяснить, – оживилась Жанна.

Она рассказала подругам, как они с Ашотом пришли в «Райский сад», как престарелая продавщица не могла подобрать ничего подходящего и как она, Жанна, углядела картину в подсобке…

– Видимо, эта тетка была не в курсе операции, а после смерти Оксаны все в салоне разладилось…

– Так, девочки, все замолчали и слушаем меня! – Ирина прошлась по кухне, возбужденно блестя глазами. – Значит, галерея «Райский сад» играет большую роль в чьем-то криминальном бизнесе. Но про это знала только директор галереи Оксана Раевская, остальные сотрудники слушались ее приказаний и не вмешивались, следуя мудрому принципу «Меньше знаешь – крепче спишь!». Так, для виду продавались там разные картины, портреты кошечек-собачек, а пейзажи Ярослава Петуховича были совершенно особенные. Они были нафаршированы деньгами. И их не продавали, а отдавали только определенному человеку…

– Варвара Борисовна! – вскричала Катя. – Вот почему они так всполошились, когда ты сказала, что мы от Варвары Борисовны!