Чтобы оставаться счастливым получателем внимания и доброты родителей, ребенок-«подарок» должен приспособиться к неуравновешенному, эгоистичному и эгоцентричному темпераменту нарцисса, позволяя своей индивидуальности смешаться с индивидуальностью родителя. Индивидуальность такого ребенка поглощается ненасытной потребностью патологического нарцисса постоянно привлекать к себе внимание. В конце концов ребенок включается в родительское эго, поскольку все, что он делает, отражается на родителе. Вместо того чтобы быть ребенком, который прекрасен и достоин любви просто потому, что он такой, как есть, он становится ценным приобретением.

Созависимый ребенок превращается в довольного своей ролью «придатка» нарциссичного родителя. Для нарцисса комплименты в адрес ребенка ничем не отличаются от прямого комплимента. Еще хуже то, что индивидуальность ребенка-«придатка» сводится к объекту обладания или ценному предмету, как украшение или новая машина.

Иногда установки «хорошего» родителя требуют от ребенка отказаться от нормальных здоровых границ, чтобы компенсировать пустоту и неудовлетворенность нарцисса. Такой ребенок обременен нереалистичными ожиданиями – быть единственным источником счастья и надежды родителя. Становясь эмоциональным опекуном родителя, он позволяет отнять у себя и зарыть в землю свое психологическое здоровье. Этот тип травмирующих и вредных для личностного развития отношений часто называют эмоциональным инцестом.

Эмоциональный инцест возникает, когда родитель подрывает интеллектуальное или эмоциональное развитие ребенка, требуя его участия в глубоко личном, интимном или частном взаимодействии, предназначенном для супруга или взрослого партнера. Делиться с детьми профессиональными, финансовыми или сексуальными проблемами означает возлагать на них разрушительное бремя, с которым они не способны справиться (Келли и Келли, 2006). Из страха мести или неприятных последствий жертва эмоционального инцеста смиряется с вынужденной ролью лучшего друга, доверенного лица и советника своего родителя. В конечном итоге они дают родителю тот тип эмоционального комфорта, который должен давать взрослый родитель им.

Чтобы лучше понять долгосрочные последствия эмоционального инцеста и подчеркнуть его чрезвычайно травмирующий характер, его стоит сравнить с обычным инцестом. Здесь ребенок-«подарок» точно так же выбирается в качестве замены взрослому, который должен удовлетворять потребности нарцисса. Этот «особенный» ребенок становится легкой добычей; его система убеждений уже ориентирована на самопожертвование. Одновременно с процессом ухаживания, который призван устранить сопротивление предстоящим сексуальным переменам, ребенком систематически манипулируют, заставляя поверить, что это нормальное выражение любви. Врожденные психологические и физические границы нарушаются, когда детям внушают: хорошие девочки и мальчики хотят сделать родителя счастливым, и для этого счастья требуется удовлетворение его сексуальных потребностей.

Как правило, психологическая или физическая травма (боль и страдания) сознательно или бессознательно разделены и часто не остаются в памяти. Поэтому они не подрывают желания сохранить роль любимого ребенка. Такая психологическая гимнастика позволяет ребенку-жертве ценить инцест, наслаждаться им и даже желать его. Ребенок адаптируется к травмирующему физически и психологически сексу, поскольку он сливается с чувствами важности, любви и заботы. Ранняя сексуализация ребенка проявится разрушительными последствиями в его взрослой жизни. Интимные отношения будут приводить его в смятение, вызывать неловкость, пугать и отталкивать. Существуют и некоторые другие негативные последствия. Наиболее распространенные из них – преждевременные сексуальные контакты ребенка с другими детьми и бесконтрольное сексуальное влечение, удовлетворяемое нарциссичными взрослыми – бессознательным воспроизведением родителя-насильника.

За исключением физических травм, эмоциональный инцест почти идентичен сексуальному. Его последствия так же жестоки и в некотором роде даже хуже. Жертвы эмоционального инцеста с большой долей вероятности продолжат токсичные и дисфункциональные отношения и во взрослом возрасте.

Со временем стратегии, которые помогают этим будущим созависимым эмоционально выжить, кристаллизуются в шаблон отношений. Выплавленные в результате ранних переживаний травмы привязанности, сделавшей из ребенка невидимку, не требующую особого ухода, эти дети учатся выживать с крохотными порциями ЛУЗ. Хотя шаблон отношений созависимого может казаться непоправимо разрушенным, человеческий дух обладает огромным восстановительным потенциалом, очень похожим на мышечную память. Мы не должны вечно нести на себе клеймо своих родителей. Мы все обладаем способностью расти и учиться на наших ошибках. Многие из нас – вооруженные знанием, стремлением и профессиональной помощью – получают реальный шанс изменить то, что казалось нескончаемой чередой дисфункциональных отношений. Достоинство быть созависимым состоит в том, что надежда всегда остается. Просто этого результата очень трудно достичь.

Дисфункциональные семейные паттерны передаются из поколения в поколение. Это не новость для большинства людей. Здравый смысл подсказывает, что наше взрослое психическое здоровье зачастую хорошо настолько, насколько была хороша среда, в которой росли мы, а до нас – наши родители. Несмотря на множество исключений, большинство из нас может с уверенностью приписать некоторые свои лучшие или худшие качества тому, что родителя делали и не делали для нас, когда мы были юными и впечатлительными. Хотя я не призываю вас винить родителей в своей созависимости (или нарциссизме), все же исключительно важно понимать трансгенерационную природу проблемы.

Причина созависимости и ее сопротивление изменениям могут быть объяснены теорией семейных систем. Эта модель основана на идее, что все семьи, особенно дисфункциональные, сопротивляются переменам, поскольку это довольно неудобно, если не чрезвычайно болезненно. Как здоровые, так и неблагополучные семьи испытывают дискомфорт, когда открыто или негласно сформированные правила и роли оспариваются или нарушаются. В здоровой семье, где кто-то не может выполнять свою роль или обязанности, остальные испытывают страх и дискомфорт. Такая семья сделает все возможное, чтобы решить проблему, помогая своему близкому вернуть здоровье и оставаясь при этом сострадательными, сопереживающими и поддерживающими. Все вздохнут с облегчением, после того как человек исцелится и сможет вернуться к своей «нормальной» и «здоровой» роли в семье.