Но больше двадцати лет назад её муж и сын погибли в автомобильной аварии – слетели в кювет, разбились и их не удалось спасти. Возвращаться она не захотела, хотя звали, уговаривали сменить обстановку, и с тех пор так и жила одна в опустевшей квартире. По-прежнему время от времени наведывалась в гости, а иногда родители к ней ездили.

– Что с ней? – встревожилась Алёна.

– Да не угадаешь ни за что! – воскликнула мама. – Аппендицит. – Тут же без перехода добавила: – Проходи сразу на кухню, поужинаем. – И опять вернулась к прежней теме: – Операцию-то уже сделали, всё в порядке. Но у неё теперь голова сильно кружится.

Пока раскладывала еду по тарелкам, пока неторопливо ели, мама продолжала рассказывать:

– Наркоз так подействовал. Поэтому ей кто-то рядом нужен. А то упадёт ещё, головой треснется. Ну и по дому помочь, пока швы не заживут. А никого же нет, одна она. Вот я и собираюсь к ней ехать. Но и отца надолго не хочется одного оставлять. Ты уж, Алёнка, тут за ним присмотри. Он ведь тоже иногда, как ребёнок. Особенно по части, где что лежит. Даже в шкафу свои вещи не найдёт, если они сами на него не выскочат. – Мама сделала паузу, заглянула в глаза просительно, с надеждой: – Или, может, пока меня нет, сюда переберёшься? А?

Решение пришло внезапно, показалось очень правильным и уместным. Не хотела Алёна больших перемен, но – кто её спрашивал? Они уже сами ворвались, и не отмотаешь назад. Так какой теперь смысл противиться? Менять – так менять.

– Знаешь, мам? А давай лучше я к тёте Неле поеду. Поживу у неё.

Мама поначалу растерялась, недоумённо свела брови.

– А университет?

– Ну, уволюсь, – отмахнулась Алёна. – Там работу найду. Учителя и репетиторы везде требуются.

Теперь мама удивилась, брови взлетели вверх.

– Так ты что, надолго туда собираешься? Совсем-то уж долго не надо. Говорят, она быстро оправится.

Алёна кивнула, соглашаясь, поджала губы, вздохнула обречённо.

– Мам, мне тоже кое-что сказать тебе надо.

– Что? – в конец озадачилась мама, и Алёна ей рассказала. Про свою беременность.

Мама и растерялась ещё больше, и взбудоражилась, и встревожилась, и обрадовалась – всё сразу. Восклицала, ахала, переспрашивала. Алёна думала, обойдётся, но нет, потом всё-таки спохватилась:

– А отец-то хоть кто? Скажешь?

Алёна невесело усмехнулась.

– Скажу. Только ты не смейся.

– Господи, – мама всплеснула руками. – Ты так с ума сведёшь. – Потребовала нетерпеливо: – Ну говори уже. Кто?

– Шарицкий.

– Андрюша? – уточнила мама. – Ой, Алёнка, так вы всё-таки…

Что она имела в виду под этим «всё-таки»? И вообще, судя по выражению на лице, мама не слишком-то поразилась, не посчитала нелепостью, не возмутилась и вроде бы против ничего не имела. Пока не вспомнила:

– Подожди. Но он же вроде женат.

Точно.

– Потому и хочу уехать.

– А он не знает? – предположила мама.

– И не узнает, – продолжила Алёна уверенно.

Какое-то время молчали и даже не смотрели друг на друга. Мама, отведя взгляд к окну, мелко покачивала головой, потом опять повернулась к дочери, заключила:

– Ладно, Алён, поезжай. А там, время пройдёт, может ещё передумаешь, побыстрее вернёшься.

– Ну, если только тётя Неля прогонит, – улыбнулась Алёна.

А сама она, нет, не передумала. Уехала и не торопилась возвращаться. И родила тоже там.

Алёна почему-то предполагала, что попадёт в роддом точно в новогоднюю ночь, но Каринка решила по-другому. Не стала дожидаться, появившись на свет немного раньше срока, нарушила общепринятое правило, начала новую жизнь ещё в старом году, за несколько дней до заветного момента. Поэтому и новоиспечённые бабушка с дедушкой в этот раз встречали праздник не дома, а в гостях у тёти Нели, но та была только рада. Она бы и их оставила у себя надолго.

Родители всё-таки уехали через две недели. Опять звали дочь с собой, демонстративно обижались, что их за какие-то неизвестные грехи лишают внучки. Мама даже всплакнула, но Алёна осталась при своём.

Не готова она возвращаться, пока – не готова. У тёти Нели ей хорошо и спокойно, здесь не приходится опасаться нежелательных, нервирующих встреч. А ведь сейчас это самое главное. У неё ребёнок, маленькая-маленькая девочка, её доченька, и никто посторонний Алёне не нужен.

Домой они вернулись, когда с рождения Карины прошло уже больше, чем полтора года. Малышка благосклонно отнеслась к факту, что прежняя почти всегда находящаяся рядом бабушка Неля резко сменилась новой гостевой бабушкой Катей, тем более в комплект к той прилагался ещё и дедушка Игорь, из которого без труда получалось вить верёвки, и вовсю наслаждалась жизнью.

Она легко оставалась с ними, когда Алёна ненадолго уходила на работу. Пока на временную, в городском языковом лагере. А с сентября она вернётся в университет, пока на полставки с небольшой нагрузкой, ну и опять репетиторством займётся.

Больше всего Каринка любила гулять, по-всякому: играть на детской площадке ехать по улицам на коляске или топать самой, куда захочется, без направления и цели. И в магазин ходить любила, рассматривала товары, лежащие на полках с самым деловым видом.

Как раз в магазине они однажды и встретились. С Димой. Он тоже был не один, с той своей девушкой, Ксюшей, кажется. Или, видимо, уже не просто девушкой – под светлым просторным платьицем легко угадывался округлившийся животик.

Даже не совсем встретились, просто заметили друг друга, когда ещё даже не сошлись близко. Алёна предполагала, на том всё и закончится: посмотрят издалека, отметят про себя и пойдут дальше. Им и разговаривать не о чем, и даже здороваться, а из вежливости достаточно кивнуть на расстоянии. Но Дима что-то сказал Ксюше, – у той хоть и появилось на лице недовольное выражение, но удерживать не стала, – а потом двинулся в сторону Алёны.

Она не совсем поняла, зачем. Может, проверку для себя устроил? На чувства. Или, скорее, на их отсутствие.

Подошёл, произнёс спокойно:

– Здрасьте, – по-прежнему сохранив общение на «вы». С напряжённым любопытством глянул на сидящую в коляске Каринку. – Ваша?

– Моя, – подтвердила Алёна, а он помолчал немного, на секунду сжал губы, а потом резко выдохнул:

– И папина?

– Господи, Дим! – улыбнулась Алёна. – Конечно же нет. Не было у нас с твоим отцом ничего и никогда.

Он не стал сомневаться, допытываться, поверил. Зато Алёне захотелось спросить его о родителях, но она почти сразу передумала. Как бы там ни было у них, её это не касается. Теперь уже однозначно не касается, и даже не настолько интересно. Она оглянулась, увидела стоящую у края стеллажа Ксюшу.