– На что?

– Я не утверждаю, что дело именно в этом. Но чтобы определённо исключить, – врач сделала неуверенную паузу, но всё же добавила: – или подтвердить. А если хотите, можете к участковому терапевту сходить, направления взять на обследования. Но думаю, тут ничего серьёзного.

Ничего серьёзного? Алёна глубоко вдохнула и выдохнула. Уши опять заложило, сердце забилось учащённо, заметалось как птица, попавшая в силки.

Шарицкий! Блин, Шарицкий! Ну как же так? И без того непросто смириться и забыть, а тут ещё – такое.

Даже не успокоишь себя, что это ведь ещё не точно, только предположение. Уж слишком оно реалистичное – у них же у обоих мозги тогда напрочь отключились, вообще ни о чём не думали. Предохраняться – не предохранялись, и не настолько редкость – случается и с единственного раза. А у них и не совсем единственный. Ночь – да, одна. А остальное, как бы не совсем одно.

Они же тогда разошлись не на шутку, чего только не вытворяли. Словно два оголодавших. Но, наверное, так и есть – Шарицкий остался без жены, а у Алёны тоже в последнее время никого не было. Ещё и напились, тормоза отказали. Дорвались, только непонятно до чего. А последствия? Да не думалось о последствиях.

– Лучше всего вам сейчас домой пойти, – не замечая смятения пациентки, продолжила врач. – Отдохнуть. Чаю выпить. Сладкого. Если пьёте. Полежать.

Алёна послушно повторяла почти на каждую фразу:

– Хорошо. Да. Хорошо.

А чего хорошего-то? Хорошего-то чего?

Стоило врачу уйти, опять подскочила Нина Викторовна. Уж очень неравнодушна она была ко всякого рода движухе. А может ещё и про беременность услышала и теперь мучилась из-за раздразнённого любопытства.

– Алёнушка, – проворковала заботливо, обдавая пронзительным ароматом своего парфюма, – может, вас проводить. А то мало ли опять…

А по дороге выспросить, разузнать обо всём подробно.

– Не надо, – отказалась Алёна. – Спасибо, конечно, Нина Викторовна, но у вас же ещё занятия. А я такси вызову.

Она так и сделала, вызвала такси, только водителя попросила остановиться не у дома, а у ближайшей к нему аптеки, купила тест. Когда зашла в квартиру поставила сумку на тумбу под зеркалом, ничего доставать из неё не стала, даже телефон, и сразу направилась в комнату, чтобы переодеться, потом в ванную, руки помыть, потом на кухню. Набрала воду в чайник, включила и опять вернулась в комнату. Так и ходила мимо, бросая на сумку короткие взгляды, но никак не решаясь.

Когда точно не знаешь, можно ведь жить надеждой, что всё ещё будет именно так, как надо тебе. А это немного легче. Потому и не хочется лишать себя даже призрачной хрупкой иллюзии. Но в какой-то момент стало стыдно.

Что ж она опять как перепуганная маленькая девочка? Всё откладывает и откладывает, боясь узнать правду, убедиться окончательно. Ведь она уже и без того почти не сомневается. Вероятность слишком велика. Да и по жизни с ней всегда так: желает одно, получает совсем другое.

Алёна с силой выдохнула, подошла к сумке, достала коробочку с тестом и опять направилась в сторону ванной.

Естественно – две полоски. Чёткие, никак за одну не посчитаешь. Но ведь и тут случаются ошибки, нет стопроцентной гарантии. Надо было два покупать и сравнить. Или, как советовала врач, лучше анализ нормальный сдать, в консультации. И не оттягивая, завтра же. Чтобы определённо исключить. Или подтвердить?

И ведь подтвердилось. Недаром Алёну так крутило в последнее время, то плакать тянуло без причины, то злость вдруг вскипала, заставляя совершать гадости: Диме позвонила, Лилю послала.

Но всё равно, пока, дожидаясь приёма, сидела в женской консультации возле кабинета нужного врача, Алёна волновалась и надеялась, вдруг случится чудо и она услышит «Нет. Результат отрицательный. Вы не беременны». Но прозвучало совершенно другое, закончившееся фразой «Сохранять будете?»

Вот прямо сейчас надо решить и ответить? Или позволительно немного подумать? Хотя она и так всё время думала, почти каждую минуту, каждую секунду. Не про «если всё обойдётся», про обратное.

Может, это и к лучшему? То, что она забеременела. Время-то идёт. Бывает, первый раз рожают и позже, но зачем рисковать, тем более, если само всё случилось, если судьба распорядилась. Недаром же.

Алёна против ребёнка ничего не имеет, уже и задумывалась не раз. И наличие мужа не обязательно, родит для себя. Только вот отцом был бы кто-то другой, совершенно другой, желательно малознакомый.

Насколько бы было проще.

Хотя Шарицкого тоже можно не ставить в известность. Ну, то есть именно это и является единственно правильным. Он наверняка уже с женой помирился, всё у них наладилось, и дети ещё будут. Он же что-то там такое говорил. У него своя жизнь, у Алёны своя, даже если подобный расклад ей кажется теперь несправедливым.

Недаром она сразу неосознанно ухватилась за телефон, стискивала его в руке.

Что это? Всего лишь привычка? В случае чего звонить Шарицкому.

Она ведь все эти дни боролась с желанием наконец-то набрать нужный номер и без всяких там приветствий и отступлений сказать: «Помнишь, что ты говорил? Если бы я позвала, ты бы, не задумываясь… Так вот. Я так и делаю, зову. Ты мне нужен. А сейчас – особенно. Потому что…»

Но только в фантазиях разрешается делать, что угодно, в жизни – так нельзя. И нет у неё теперь Шарицкого. Хватит! Сколько можно метаться, влезать в чужую судьбу из-за того, что ей чего-то там захотелось?

Спохватилась? Но уже слишком поздно. Раньше надо было, но она даже не представляла, кто ей по-настоящему необходим. Ну, то есть, она всегда в нём нуждалась, но не осознавала, почему и насколько. Значит действительно – хватит!

Нет, не позвонит Алёна ему и ничего не скажет. А вот родителям надо обязательно сообщить. Мама только обрадуется, она давно уже о внуках сокрушается. Да и папа, наверное, тоже, хотя по этому поводу ничего и не говорит.

И так совпало, что мама даже раньше с нею связалась, чем Алёна сама собралась, словно почувствовала. Спросила:

– Зайдёшь к нам сегодня?

– Да, мам, – не раздумывая, согласилась Алёна. – Сама хотела. Случилось что-то?

– Ну-у, как… – неопределённо откликнулась мама, но пояснять ничего не стала. – В общем, придёшь, расскажу.

Судя по фразам и интонациям – ничего невероятного или критичного, лучше заранее не беспокоиться. Тем более у Алёны собственная новость припасена, та ещё. Но, войдя в родительскую квартиру, она сразу поинтересовалась:

– Что тут у вас?

Мама тоже тянуть не стала.

– Да представляешь, тётя Неля… в больницу попала.

Тётя Неля – папина сестра. Она жила в другом городе, когда-то уехала туда, выйдя замуж. Но отношения с ней всегда поддерживались. Алёну, пока та училась в младших классах, даже отправляли к ней на месяц-полтора в летние каникулы, чтобы не сидела целыми днями без присмотра. И тётя Неля с семьёй тоже приезжала к ним погостить.