Кирилл остался жить у деда Пахома. Если не считать того, что дед всерьез считал себя партизаном, во всем остальном он оказался вполне нормальным. Поначалу, Кирилл все время думал о своей цели, думал о Хелен, но прошел день, другой, третий и мысли отошли на второй план. Покой, тишина, вековые сосны вокруг поляны отодвинули прошлую жизнь.

Кирилл рубил дрова, таскал из колодца воду, как мог, помогал по хозяйству. Особенно понравилась Кириллу баня – непередаваемые ощущения. Дед присматривался к Кириллу, словно проверял. Учил слушать и понимать лес, ставить силки на зайцев. Научил ходить на коротких охотничьих лыжах, подбитых мехом.

Вечера коротали за чаем. На стенах висели пахучие связки сушеных цветов, из которых дед заваривал потрясающе вкусный чай. Ему было интересно узнать и про полисы, и про то, что в мире делается. Кирилл охотно рассказывал, а старик много спрашивал, и Кирилл быстро сообразил, что дед не так прост, как хочет казаться.

Увлекшись разговором, дед забывался. Бывало, что Кирилл бросался выполнять просьбу сломя голову, а потом удивленно чесал в затылке. Маска недалекого лопуха-хуторянина сползала, обнаруживая умного, знающего человека, привыкшего командовать.

Так они и общались, по молчаливому согласию обходя некоторые темы. В один прекрасный день старик исчез. Утром Кирилл обнаружил, что на гвоздике нет ушанки, а в углу лыж. Дед куда-то ушел. Такое случалось, поэтому Кирилл не очень волновался: ушел – придет. Но прошел день, за ним другой, а деда все не было. Кирилл встревожился и собрался на поиски. Как назло, в тот же день зарядила метель. Спустя несколько дней, когда погода улучшилась, оказалось, что все вокруг засыпано снегом. Так он никуда и не пошел, хотя на душе кошки скребли.

День шел за днем. Кирилл, больше от скуки, чем с какой-то осмысленной целью, решил обыскать дом. Зачем ищущему тишины и покоя человеку жить так близко к железной дороге? Пустых земель полно, он мог поселиться там, где никто и никогда бы его не нашел. Достаточно случайно залетевшего беспилотника, чтобы его обнаружить; это риск, и немалый. Деду зачем-то нужна железная дорога. А зачем дорога партизану? Пустить под откос поезд. Значит, где-то должен быть тайник со взрывчаткой!

Кирилл тщательно обыскал дом, но ничего не обнаружил. Ни в сараях, ни в погребе, ни в бане ни намека на взрывчатку. Кирилл сел на ступеньку крыльца и стал покручивать в голове места, прикидывая, не пропустил ли он чего. Такое место было: дровяной сарай, под дровами он не смотрел. В сарае их было кубометров десять, в высоких, до потолка, штабелях. Переложить кучу дров – задачка не из легких. Только привычка не бросать начатое на полпути заставила его взяться за дело. Кирилл потянул полено в самом низу штабеля и еле успел отскочить. Дрова обрушились на место, где он только что стоял.

Завал пришлось разбирать и складывать у противоположной стенки.

Кирилл напряженно работал несколько часов и уже был готов опустить руки, когда увидел среди устилавшей пол древесной трухи длинную щель. Кирилл провел вдоль щели рукой. Когда рука неожиданно повернула на девяносто градусов, он расплылся в улыбке: вот и люк! Оставшиеся дрова Кирилл перекидал за каких-то полчаса.

Спустившись в погреб, он зажег висевшую у входа керосиновую лампу и замер в немом изумлении. Погреб оказался под завязку набит оружием. Кирилл прошелся вдоль полок, стирал пыль с ящиков, пытался разобраться в маркировке. Гранатометы, автоматы, мины и взрывчатка, взрывчатка, взрывчатка со всеми принадлежностями вроде детонирующих шнуров, подрывных машинок и прочего минерского хозяйства. Дед мог в одиночку вести целую войну.

В конце склада обнаружился атташе-кейс. Внутри, кроме небольшого планшетника, ничего не было. Кирилл забрал планшетник и поднялся наверх: чутье подсказывало ему, что он нашел то, что искал.

Вход в систему оказался защищен паролем. Это остановило бы обычного человека, но не Кирилла. Планшетник сопротивлялся целых полчаса, а затем сдался на милость победителя. Кирилл вернулся в дом, перекачал содержимое планшетника в имплант. Информация в планшетнике была организована по старинке – дерево каталогов, папки с текстовыми и видеофайлами.

Информации оказалось неожиданно много. В папках, помеченных как главные, оказались карты и схемы незнакомых территорий, каких-то городов и объектов. Это Кирилла не заинтересовало, он искал информацию о деде. Но разобраться в нагромождении папок оказалось неожиданно сложно. Дед не всегда жил в лесу – в папках было много информации из сети. Аналитические статьи, исследования, версии с комментариями. Все на русском – других языков дед либо не знал, либо не признавал. Информация оказалась устаревшей – последние файлы были скачаны из сети восемь лет назад.

Кирилл так углубился в изучение материалов, что не заметил, как вернулся дед.

Увидев на столе планшетник и сидящего со стеклянными глазами Кирилла, дед все понял и рассмеялся. Кирилл удивленно на него вытаращился: он ожидал гнева.

– Я… я думал, ты пропал, – пробормотал Кирилл, забыв поздороваться.

– Не дождетесь. – Дед стал веником обметать снег с валенок. – Ну что, нашел что-то интересное?

– Я не знаю пока, – честно ответил Кирилл. – Дед, извини!

– Пустое, – махнул рукой дед. – Ты все равно в бегах, так что доносить не станешь. Да и нравишься ты мне, Кирилл, вот сам не знаю, почему. Толковый ты парень, жаль только, что немец. Так что читай на здоровье про подвиги своих предков.

– Дед, а ты кто? Только про партизана не надо рассказывать…

– Я – русский офицер!

– Бывший?

– Офицер бывшим не бывает. – Дед сказал это с таким достоинством, что смешок замер у Кирилла на губах.

– Я… русский тоже.

Кирилл впервые в жизни сказал это вслух.

– Да? – Дед пристально на него посмотрел. – Бывает…

В полисах среди хай-теков было немало русских. Их никто не притеснял, только в СС не брали. Но многие как будто стеснялись своей русскости. При первой же возможности меняли фамилии, говорили по-английски или по-немецки. В армии Кирилл видел русских, которые и двух слов на родном языке не могли связать, потому что родители говорили с ними по-английски или по-немецки. Выбившиеся наверх русские больше всего притесняли именно своих. Хуже не было, чем русскому оказаться в подчинении у русского. И в глазах деда говорящий с акцентом Кирилл, с его немецкой фамилией, был именно таким Иваном, родства не помнящим.

– Меня усыновили, – сказал Кирилл.

Прозвучало это как оправдание. Дед задумался, глядя сквозь Кирилла. Покачал головой, встал и через плечо сказал:

– Там папка есть, называется «Оккупация». Посмотри на досуге, русский Кирилл. Потом поговорим…

После ужина Кирилл сел за чтение. Сначала было скучно – схемы развертывания войск, какие-то многостраничные директивы. Читая аналитические статьи, Кирилл недоверчиво хмыкал. Потом пошли воспоминания очевидцев, обрывки каких-то блогов, снятые на мобильные телефоны ролики и записи с камер беспилотников. Перед Кириллом разворачивалась картина трагической гибели огромной страны. Он не поверил, стал сравнивать и проверять… но нестыковок не было, все сходилось.