Впечатления от Сталинграда образца 15 августа 1942 года у меня сложились спорные. С одной стороны, здесь кажется, что войны нет, а я просто прибыл в увольнение в многолюдный, живой город. Глаза прямо разбегаются от изобилия молодых, симпатичных девушек, наряженных в легкие платьица (после передовой и госпиталя все они кажутся очень привлекательными), ребята же и мужчины ходят в легких рубашках навыпуск. Вместо жарких уставных ботинок или сапог (к которым я, впрочем, уже, в общем-то, привык) они обуты в сандалии или легкие парусиновые туфли.

В городе помимо магазинов и пивных по вечерам работают танцевальные площадки, кинотеатры, а для деток открыт даже зоопарк! О близости фронта напоминают лишь кое-где стоящие сваренные из рельсов противотанковые ежи да позиции зенитных расчетов, обложенных мешками с песком. Иногда встречаются следы бомбежек… Ну улице часто мелькают люди в военной форме; ко мне пару раз подходили патрули из сводного батальона НКВД, сослуживцы из 10-й дивизии! Проверив мои документы и узнав, что я после госпиталя прибыл для прохождения дальнейшей службы, бойцы тут же меняют отношение с настороженного на дружелюбно-приветливое. Да и визит к любимой женщине по дороге в комендатуру, где я должен отметиться, ничем преступным не отдает… Хотя на самом деле отмечаться я нигде не собираюсь. Сегодня война для меня закончится, и проснусь я уже в капсуле, считай у себя дома. Недолго уже осталось…

А ведь у этой праздной, расхолаживающей картины мирной, относительно сытой и счастливой жизни есть обратная сторона – я знаю, что буквально через неделю на улицах города разверзнется настоящий огненный ад, которому сейчас просто невозможно помешать. Четвертый воздушный флот Рихтгофена сровняет Сталинград с землей, бойцы будут воевать уже за развалины. Во время налета погибнут десятки тысяч гражданских, в основном женщины и дети: мужчин прибрал фронт, а основная масса скопившихся в городе беженцев также представлена бегущими от немцев бабами и ребятишками. Невольно провожая глазами очередную понравившуюся мне девушку, привлекшую взгляд пышной, колышущейся на ходу грудью, или виновато улыбнувшись поймавшему мой взгляд крохе-малышу, сам же невольно задумываюсь, что бомбардировка убьет именно их и что им жизни осталось ровно неделя… Но тут же гоню от себя эти мысли: сегодня я выйду из игры, сегодня всё это кончится – для всех кончится. Не будет бомбардировки, не будет страшных гражданских жертв… Хотя, впрочем, все это уже случилось в моем прошлом. Точнее нашем прошлом. И изменить ничего уже нельзя…

Да и захотел бы я что-то изменить – как? У меня были разные мысли раньше, но каждая ломалась о суровое послезнание.

Вот, допустим, Ленинград и Москву от бомбардировок крепко выручали аэростатные заграждения – оказалось, что и Сталинград защищал отдельный шестой дивизион аэростатов ПВО. Но, во-первых, аэростаты использовались для прикрытия многочисленных стратегических оборонных заводов типа «Баррикады», где изготавливали пушки, или тракторного завода, где ремонтировали и строили новые Т-34, а также легкие Т-60. Во-вторых, в волжских степях сам подъем аэростатов был осложнен сильным ветром, нередко срывавшим их с тросов или просто не дававшим подняться в воздух.

Между тем сам город вытянулся вдоль Волги на целых сорок километров, сорок! Тут никакого числа аэростатов не хватило бы для прикрытия, точнее, их требуемого числа сюда просто не достать.

Еще у меня были мысли о зенитных башнях по типу германских флактурм. Нет, ничего подобного мы, конечно, за неделю построить не смогли бы, но вот если поднять на самые высотные дома города по максимуму зенитных средств, да хотя бы те же крупнокалиберные ДШК… И заодно разместить на «Баррикадах» заказ на максимальное число зенитных орудий… План развалился быстро. Во-первых, высотные здания Сталинграда не превышают в своем подавляющем большинстве пяти этажей. И, в отличие от бетонных флактурм, они не рассчитаны на удары авиационных бомб. Если зенитная башня немцев вполне способна устоять после взрыва (по ней еще попади сверху), то обычный жилой дом бомба-пятисотка снесет к хренам собачьим… Кроме того, где взять столько ДШК (про бойцов, достаточно обученных стрельбе по воздушным целям, вообще молчу)? А «Баррикады», как оказалось, изготавливают дивизионные орудия УСВ, полковые 120-миллиметровые минометы, крупнокалиберные артиллерийские установки – зенитных орудий в их ассортименте, увы, нет. Но даже если бы все эти трудности было возможно преодолеть, импровизированные флактурмы появились бы только в застроенном высотными домами центре города, и так неплохо прикрытом артиллерией ПВО. Другое дело, что против налета целого воздушного флота их все равно оказалось недостаточно… И это городской центр, район железнодорожного и речного вокзалов, заводы. Что говорить о сорока километрах (ну, пусть не сорока, тридцати или двадцати пяти) растянувшегося деревянного частного сектора, который фрицы будут с упоением бомбить? Их же ничем и никак не прикрыть…

Двадцать третьего августа тысяча девятьсот сорок второго года зенитчики будут драться остервенело, как и поднявшиеся в воздух истребительные эскадрильи «Сталинских соколов». Видя, что происходит с уничтожаемым фашистами городом, и понимая, что фрицы убивают прежде всего женщин и детей, советские летчики и артиллеристы будут драться до последнего, забыв о смерти…

Заявленный результат сбитых нацистов разбавит горькую новость о десятках тысяч погибших и раненых женщин и детей: по сводкам РККА счет уничтоженных гансов достигнет до сотни самолетов. Но объективно эта цифра завышена, хотя и немецкие потери всего в три (!) самолета от зенитного огня русских вызывают злую усмешку. Как же эти твари любят считаться и как же хочется верить, что каждый из этих ублюдков, сознательно сбрасывающих бомбы на мирных жителей, позже нашел смерть в бою с советскими летчиками! Ну, пусть не все, но большинство действительно будет убито, а в небе над Сталинградом несколько десятков, может, и полсотни стервятников Геринга наши пилоты и зенитчики сбили наверняка…

И все же вывод один: силами ПВО и истребительной авиации РККА город от воздушного налета не спасти. Нарыть щелей, укрытий, разместить по городу десятки импровизированных водохранилищ-цистерн для тушения огня, опустошить нефтехранилища – все это, опять-таки, малоэффективные меры. В щелях можно спрятаться от осколков, пережить удары тяжелых авиабомб – жар огня выкурит людей из земляных укрытий, или их удушит густой дым. Разобрать частный сектор нереально. Разбросанные по городу резервуары с водой помогут справиться с локальным пожаром, но не с огненными смерчами, закрутившимися над Сталинградом после бомбежки. Так что единственный выход – массовая эвакуация. Но тут-то начинается самое интересное…

Начать нужно с того, что местная партийная верхушка знала реальное положение дел на фронте, знала об образовавшемся на правом берегу Дона немецком плацдарме, угрожающем непосредственно городу. То, что эвакуация жителей через Волгу будет особенно опасна после того, как фронт подойдет непосредственно к городу, они также понимали. Но… Ничего не сделали. Хотя как ничего? Эвакуация детей партийной элиты – так называемой номенклатуры – была организована, отпрыски больших начальников отправились в санатории Заволжья заранее, до страшного налета 23 августа 1942 года и последующих боев за город. Однако чем аргументировали свое бездействие руководители Сталинграда, в частности первый секретарь обкома партии Чуянов, мне, хоть убей, непонятно.