и толстые ветви дуба подняли пострадавшую с земли и скрыли в густых зарослях леса.

Обернувшись по сторонам, я увидела между стволами деревьев и в гуще кустарников несколько пар глаз, горящих ненавистью. Без сомнения, это были такие же глаза, как и у той, что я умудрилась ранить. Дриады, это были они. Порождения леса, его дети. Или как их правильно назвал ветер? Древестницы!

Снова закусив губу, я приготовилась к бою, аккумулируя силу в ладонях и пальцах. Я не стану такой!

— Я сказал довольно! — раздался раскатистый окрик лешего, что аж земля под ногами затряслась, — Умерь свой гнев, ведьма!

— Убери своих отродий, леший! — не менее яростно ответила я ему.

Он вонзил свой злобный взгляд в меня, и я ответила ему тем же. Это был настоящий поединок взглядов, и никто не собирался сдаваться.

— Ладно, — взмахнул он своим посохом, и шелест вокруг нас прекратился, — Уйдите все.

Я оглянулась и немного расслабилась.

— Ты хотел сделать из меня одну из них, — посмотрела я туда, де ещё лежала на земле пущенная в меня стрела.

— А чем плоха жизнь лесной девы? — удивленно посмотрел на меня старик, и вновь прямо на моих глазах обернулся обольстительным юношей, — Вечная жизнь в тени могучих крон, под покровом густых елей. Только представь, как изменится твой мир, не надо думать о крове и пропитании, о смерти или болезнях, о любви или предательстве. Жизнь человека не для такой, как ты. Мы — существа бездушные, мы выше человеческих чувств и страданий, нам они чужды.

Я нахмурилась, где-то я уже это всё слышала.

— Хватит льстивых и сладких речей, старик, — настороженно проговорила я, встряхивая руками. Дважды меня не проведёшь.

После моих слов леший устало выдохнул и, словно обессиленный, опустился на свою импровизированную скамью. Некоторое время старик просто молчал, и я уже стала опасаться, не задумал ли он снова какую-нибудь пакость.

— Тут рядом, в озере, что недалеко от избушки Ядвиги, у моего младшего братца-водяного два ключа бьют. Один с живой водой, другой с мёртвой, — сделал он многозначительную паузу, а затем добавил, — Принеси мне по склянке каждой водицы, и мы в расчёте. Только после этого я отвечу на все твои вопросы.

Я нахмурилась, понимая, что будь всё так просто, он уже давно и сам бы эту воду раздобыл. Тем более он упомянул о неком родстве с водяным. В чём подвох? И только я хотела задать ему вопрос об этом, как обнаружила, что старика и след простыл.

Ясно, что ничего не ясно. Спасибо этому дому, пойду к другому.

— Ворон, — обратилась я к пернатому, — К водяному веди, — попросила я и, круто развернувшись, направилась прочь.

Глава 23

Вот уже минут пятнадцать я стояла возле края озера, но решиться на что-то так и не смогла. Если местный водяной под стать лешему, то меня могут ожидать большие проблемы.

Собрав всю свою решимость в кулак, я наклонилась к темной воде и принялась разглядывать глубокий омут. Видимо именно в этом месте был небольшой обрыв с высоким крутым берегом, и темные воды указывали на серьёзную глубину омута, но весеннее половодье сровняло воды озера с берегами.

Недалеко от меня на гладкой поверхности воды неожиданно пошли круги сначала в одном месте, затем в другом. Я присмотрелась и увидела расплывчатые силуэты под толщей воды. А затем до моего уха донеслись легкие голоса.

У воды глубокой, тёмной

Дева юная сидит

Слезы льёт, вздыхает томно.

Камень на груди висит.

Ты прохладная водица

поскорей меня прими,

Утоли мои печали,

Боль сердечную уйми.

Омут станет моим царством,

Водяной моим отцом,

Вода — лучшее лекарство,

Позабуду о былом.

Сестры-мавки успокоят,

Песнь волшебную споют,

Обрету на дне покой я,

Меня мавкой нарекут.

Я сидела и прислушивалась к нежным мелодичным голосам, словно перезвон колокольчиков. И вот я уже не сидела, а плыла в приятных волнах озера. Они обволакивали и омывали моё напряженное тело.

— Сестра, сестра, — слышались тонкие голосочки, — Мы подарим тебе покой. Отпусти свои тревоги, вода унесёт все твои печали.

Как же было хорошо, свежо и приятно. Легкое головокружение совершенно не портило впечатление, а даже наоборот, придавало пьянящее чувство удовольствия. И всё было бы прекрасно, если бы не небольшое давящее чувство в груди и шее, словно мне не хватает воздуха, и нет сил вздохнуть.

Что-то рядом громко булькнуло, а в следующую секунду я почувствовала, как моё предплечье сжала, словно тисками, чья-то крепкая рука. Затем послышался плеск воды и чьё-то отчаянное ругательство.

— Дура! — кто-то яростно кричал мне в ухо, — Дыши! Дыши, я сказал!

Я почувствовала сильный толчок в грудь, затем ещё и ещё… А дальше лёгкие мои обожгло, а в горло словно ежа морского запихнули. Я закашлялась, отплёвываясь водой и стараясь как можно скорее вдохнуть воздух.

— Что… что… что произошло? — растерянно заморгала я, понимая, что лежу на земле вся мокрая, а надо мной снова нависает злющий блондин.

— Разве я не говорил тебе, чтобы ты не верила себе подобным? Разве не предупреждал? — его сильные пальцы снова впились мне в предплечья, приподнимая меня и встряхивая так сильно, что голова моя непроизвольно откинулась назад.

— Дура, — снова выругался он, отпуская меня и устало потирая свой лоб.

— Да что произошло? — поморщившись, потерла я свои плечи, понимая, что синяков точно не миновать, — Я даже и словом ни с кем не успела обмолвиться, правда, — оправдывалась я.

— А тут и разговаривать нечего, достаточно только уши развесить, — злобно проговорил он, откидывая за плечо свои влажные светлые волосы, — Не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но советую как можно скорее…

Но договорить блондинчику не дали. Лицо его напряглось, и он начал напряженно всматриваться в озеро.

— Вон поди из моих владений! — послышался чей-то тихий хриплый голос.

— Нет, не смей! — блондин решительно дернулся и снова исчез.

Я напряглась и подобрала под себя ноги. А затем медленно и осторожно начала отползать от кромки воды, не сводя своего взгляда с озера.

— Куда же ты, милая? — снова послышался тихий голос, а затем вновь как и ранее я услышала ту самую песнь, что совсем недавно ввела меня в гипнотический транс.

— Ну уж нет! — замотала я головой, отгоняя дурман.

А затем, закрыв руками свои уши, я принялась орать во всё горло, заглушая пение коварных русалок:

На фоне Эйфелевой башни

С Айфона селфи заебашим,

А нахуя ж еще нам наш вояж?

Не знаю почему я запела именно эту песню группы Ленинград. Вообще не