Глава 21

— Проснись, хозяйка! — услышала я сквозь сон, — Проснись же скорее!

— А!? Что!? — вскочила я с лавки, испуганно озираясь по сторонам, — В чём дело Казимир?

Оглядевшись вокруг, я увидела лишь только своего домового нетерпеливо перетаптывающегося возле меня с горящей лучиной в руках. Было темно, отчего мне подумалось, что ещё глубокая ночь.

— Какого лешего тебе не спится? — сердито посмотрела я на своего домовика.

— Беда, хозяйка! — испуганно залепетал мужичок, — Сколько лет живу, а такого никогда не видывал.

Он указал рукой в сторону окна, и то, как он это сделал, мне не понравилось. Его рука дрожала.

— Что там такого, — недовольно пробубнила я, неохотно опустив свои босые ноги на холодный пол, и подходя ближе к окошку.

Было темно, но безоблачно, и полная луна освещала довольно ярко представший передо мной пейзаж: кромку тёмного леса, пустую дорогу, ведущую в село, низкий покосившийся заборчик, небольшую калитку и…

— Это что мать вашу такое? — мои глаза неосознанно стали округляться, и сон как рукой сняло, — Какого…!

Прямо над моей калиткой висел человек. Просто так висел, в воздухе. Точнее, он был повешен. На его шее виднелась толстая петля и веревка, которая поднималась выше его головы и заканчивалась где-то в воздухе. От этого казалось, что она была закреплена за что-то невидимое. А он же сам медленно раскачивался, словно от дуновений легкого ветерка.

— Как такое возможно? — охрипшим от волнения и страха голосом прошептала я, — Как он там висит?

— Вглядись, хозяйка, — дрожащим голосом, ответил мне домовой, — Это дух умерший.

И действительно, приглядевшись, я обнаружила, что это не совсем человек. Он был весь какой-то не настоящий, словно обесцвеченная картинка, посеревшая и пожелтевшая от времени.

— Дурной знак, — прошептал Казимир и я увидела, как он весь затрясся, а потом внезапно вскинулся, — Какой сегодня день?

— Что? — заторможено посмотрела я на нечисть, удивляясь такой перемене его состояния, но всё таки нашлась с ответом, — Двадцать первое апреля, кажется. А что?

Казимир звонко хлопнул себя ладонью по лбу и плюхнулся на лавку.

— Ну конечно, навий день! — словно осенило домовика, — И как я мог забыть!?

А потом он снова вскарабкался на подоконник к соседнему окошечку и со страхом в голосе произнёс:

— Смотри, там и другие.

Я с ужасом обнаружила, что возле калитки действительно были и другие, просто я их не сразу разглядела, так как они больше напоминали полупрозрачную черно-белую голограмму.

— Один, два, три, четыре…, - начала считать я.

— Восемь, девять, десть…, - продолжил домовик, заканчивая где-то на двенадцати или тринадцати.

— Смотри, Казимир, — удивилась я своему наблюдению, — Они не могут пройти сквозь ограду.

И правда, они топтались на месте, тянули в сторону моего дома руки, но забор и калитка не позволяли им пройти дальше.

— Мой заговор не даёт им вступить на границу усада, — пояснил мои слова домовой.

Он спрыгнул на пол и с озадаченным видом начал ходить туда-сюда.

— Я кажется понял, почему они здесь, — бросил он на меня быстрый взгляд.

— И почему? — снова посмотрела я в окно, опасаясь, что призраки прорвутся за ограду.

— Навий день, — коротко ответил нечисть, а затем всё-таки пояснил, — А ты — навья дочь.

Оторвавшись от окна, я с раздражением хмыкнула:

— Очень исчерпывающие объяснения. А теперь более чётко и подробно. Но сначала скажи, они точно сюда не проникнут?

— Точно, не бойся хозяйка, — успокоил меня домовик, хотя сам видимо был в этом не особо уверен.

А дальше он поведал мне старинный рассказ о Навьем дне.

— Его ещё весенними святками кличут. В этот день души умерших спускаются к нам, чтобы навестить и услышать про нашу жизнь, радости и печали. В старину в этот день поминали родственников на их могилах и приносили им тризну, то есть угощения в память о них. Более старших в Роду поминали, опуская в воду скорлупки от крашеных яиц, чтобы к Русальему дню они были переданы им как дорогая весточка от близких. Также только в этот славянский праздник выходят на Явью сторону все не усопшие, не упокоенные, неприкаянные, обиженные покойные души.

— Погоди-ка, — остановила я своего домовика, — Это что же получается, это типа они что ли? — указала я в сторону окна.

— Получается так, — утвердительно кивнул нечисть.

Я снова взглянула на улицу, и мне показалось, что количество призраков увеличилось.

— Аааа, — застонала я, — Блин, их всё больше и больше. И что делать, Казимир?

— Ты же навья дочь, ты и знать должна, — развёл руками домовой, — Это ж твои гости, не мои.

— Таких гостей за … и в музей! — бросила я расхожую матерную фразу из моего прошлого мира, правда там говорилось про друзей, но рифма тоже подошла.

Я схватилась за голову и, плюхнувшись пятой точкой на пол, принялась лихорадочно соображать. Но идеи никак не приходили.

— Думай, хозяйка, думай, — проговорил мне Казимир, — Надо с ними уже сегодня что-то сделать. Ежели не придумаем, завтра они нежитью могут обернуться.

— Почему это? — ошарашено вытаращилась я на домового.

— Завтра Лельник, хозяйка, праздник большой. В простонародье Красной горкой кличут.

— Ах, да, — начала припоминать я, — Что-то об этом слышала.

— А за ним Ярилов день, — продолжал пояснять нечисть, — Силы будут разлиты неизмеримые, не собрать, не объять, не испить. Светило силу такую даст, что что-то во благо обернётся, а что-то и во зло небывалое.

— Погоди, Казимир, — взмолилась я, — Дай мне сначала с этим навьем днём разобраться.

— Вот я и говорю, — засуетился нечисть, — Что торопиться надобно.

Я и сама это уже поняла, но только бы знать, что делать.

Время шло, а дельных мыслей в моей голове так и не прибавилось. Не помогла и старинная книга бабки Ядвиги. Ни единого упоминания в ней о призраках я не встретила, только травы, настои, целебные зелья, да яды.

— Надо что-то придумать, хозяйка, — обреченно вздохнул домовик, — Не могу я среди мёртвых. Домовой я, дух уюта и тепла, плохо мне здесь среди мёртвецов.

— А я прям кайфую, не видишь? Не нагнетай, Казимир, — попросила я нечисть, — Видишь же я пытаюсь, но ничего придумать дельного не могу.

И не найдя ничего умнее, я замоталась поплотнее платком и вышла на улицу.

Закусив сильнее губу, я приблизилась к калитке и аккуратно откинула засов. Толпа мертвецов качнулась, но попыток пройти не предприняла.

— И что вам нужно? — тихо спросила я у ближайшего рослого мужика с синюшными кругами под глазами и с каким-то неестественно-странным наклоном головы. А потом я посмотрела на качающегося над моей головой висельника и почувствовала, как к моему горлу подступает рвота.