– Кто такой Доул Кинг? – спросил Джарред.

Он вертел в пальцах наперсток, не сводя с Тресси пристального взгляда светло-голубых глаз.

Отпираться не было смысла.

– Не Кинг, а Клинг. Доул Клинг – отец Калеба, – пояснила Тресси, воинственно вздернув подбородок.

Линкольншир явно смешался и стал с преувеличенным интересом разглядывать выставленные на продажу ткани.

Тресси понятия не имела, что именно рассказала о ней Роза своему возлюбленному, но у нее самой не было ни малейшей охоты пускаться в откровения.

* * *

После этого неприятного происшествия у Тресси вошло в привычку каждый день после обеда отправляться на прогулку. Вместо двух-трех десятков рабочих, которые трудились на прииске летом, на зиму остались лишь одиннадцать. Готовить для них еду было куда быстрей и проще, и у Тресси вдруг появилось свободное время. Набросив поверх платья только шаль, потому что солнце днем пригревало не на шутку, она долго бродила вокруг навесов и складов, а потом стояла на вершине горы и смотрела на город, размышляя о Доуле Клинге. С того момента, когда она спутала доктора Гидеона с ним, Тресси никак не могла позабыть этого страшного человека.

За ее спиной, на склоне горы самозабвенно трудились помпы, и тугие струи воды выгрызали из почвы куски породы. Когда Линкольншир только привез сюда гидравлическое оборудование, над ним все потешались. Зато потом оказалось, что он сделал не обыкновенно удачный ход. Даже зимой, когда работы на прииске заметно сократились, здесь добывали в сотню раз больше золота, чем самый удачливый старатель-одиночка.

Миновали дни, весна неуклонно приближалась, и в душе Тресси поселилась странная, неодолимая и властная тоска. День за днем, преследуемая зловещим призраком Доула Клинга, девушка все чаще вспоминала о счастливых днях, которые она провела с Ридом Бэнноном. Даже бедствия, пережитые вместе, казались ей сейчас сладким сном. Тресси тосковала по любви, и ласковые черные глаза Рида Бэннона снились ей теперь каждую ночь. Она не могла понять, что с ней происходит, но в душе ее рождалось новое чувство, чистое и сладостное, словно свежевыпавший снег. В ее груди поселилась робкая надежда на счастье.

Однажды днем, когда в синем холодном небе ослепительно ярко сияло солнце, Тресси, как всегда, отправилась побродить. Было воскресенье, и прииск опустел – все рабочие ушли в город, чтобы расплатиться с долгами и сделать покупки. В городе были открыты все салуны и прочие увеселительные заведения, и многие гуляки куролесили всю субботнюю ночь напролет, прихватывая и день воскресный.

Тресси подождала, покуда Линкольншир уедет с прииска на своей любимой вороной кобылке, и лишь тогда начала спускаться по изрядно раскисшей тропе, которая вела в город. Если бы она попросила, Джарред, конечно, взял бы ее с собой, но Тресси не хотелось объяснять ему, в чем дело. Чего доброго, пустится за ней следом. Сегодня ей предстоит принять важное решение, и она должна обойтись без посторонней помощи.

Под ногами хлюпал талый снег, перемешанный со льдом. Тресси глубоко вдыхала теплый туманный воздух. Отсюда, с высоты, как на ладони видны были горы, и ветер приносил с них тонкий смолистый аромат хвои. Как же здесь чудесно, как просторно, покойно и тихо! Если б только Тресси могла разыскать Рида. Они поселились бы высоко в горах и жили вместе до конца своих дней.

Погруженная в свои мысли, девушка даже не заметила, что навстречу ей взбирается в гору элегантная коляска.

– Тресси, Тресси, детка! – услышала она и вмиг очнулась при звуке знакомого голоса.

В коляске, с ног до головы закутанная в белые меха, сидела Роза Ланг. Наконец-то она вернулась! Тресси забралась в коляску. Женщины обнялись, смеясь и плача одновременно.

– Эй, Енох, – окликнула Роза кучера, – вези-ка нас назад, в «Золотое Солнце»!

– Слушаюсь, мэм! – бодро ответил он и цокнул языком, разворачивая изящную вороную лошадку.

– Когда ты вернулась? – спросила Тресси.

– Вчера вечером, и, должна признаться, никак не могу прийти в себя после поездки. Ну да разве я могла усидеть в Сент-Луисе? Нет упоительней зрелища, чем весна в горах. Как тебе живется, дорогая? – Роза крепко сжала руки Тресси. – Мэгги мне рассказала о твоей потере. Ужасно жаль малыша! Он был такой славный. Признаюсь честно, я плакала, узнав об этой беде. Как ты, оживаешь понемногу?

Глаза Тресси тотчас налились слезами, но она кивнула. В конце концов, рано или поздно ей придется смириться с этой потерей. Она уже позабыла, что в этот день хотела побыть одна. Роза – вот кто ей был нужен, чтобы воспрять духом. Ее присутствие способно утешить самую печальную душу. Печалиться и грустить рядом с ней просто невозможно.

– Послушай-ка, лапочка, что это за вздор рассказывал о тебе Джарред? Будто ты почти не выходишь из-под этого кошмарного навеса. Дитя мое, не прячься от жизни. Ты ведь так молода, и у тебя все еще впереди. Влюбись в кого-нибудь, повеселись от души, покуда есть еще время. Господь свидетель, в жизни так мало радостей, что избегать их просто грех. Я, например, ты же знаешь, никогда этим не грешила. – И Роза рассмеялась так заразительно, что этот теплый смех согрел истосковавшееся сердце Тресси.

Она крепко сжала руку подруги.

– Ах, Роза, я и не понимала, как по тебе соскучилась! Впрочем, я очень, очень многого раньше не понимала. Когда Калеб умер, мир вокруг точно исчез. Я даже не могу вспомнить, что делала все эти месяцы. Ничего не помню, кроме одного – мне было так грустно и больно. Что же мне делать теперь, Роза? Что?

Роза нежно обняла юную подружку и прижала ее голову к своей груди. Бедное дитя, сколько же ей пришлось пережить! Как объяснить ей, что нужно радоваться жизни, не цепляясь за прошлое и не думая о будущем? Нужно пить веселье, как вино – упиваясь каждым глотком, словно он последний в твоей жизни, и ни о чем, ни о чем не жалеть. Она погладила Тресси по голове, как ребенка.

– Сомневаюсь, дитя, чтобы ты на что-то решилась. Уж очень ты робкая. Свои планы ты вертишь и вертишь в голове, пока не найдешь причины оставить все, как есть. Черт побери, да хотя бы раз в жизни сделай что-нибудь просто так, наплевав на последствия!

Кучер осадил вороную.

– Приехали, мисс Роза.

– Пойдем, Тресси. Выпьем горячего пуншу и поболтаем. Мне не терпится услышать все здешние сплетни. – Обращаясь к Еноху, она добавила: – Лошадей не распрягай – потом отвезешь мисс Тресси обратно.

Приподнятое настроение Розы оказалось заразительно, и вскоре Тресси уже весело рассказывала что-то, вместе с подругой поднимаясь по широкой лестнице салуна «Золотое Солнце».

Устроившись в удобных мягких креслах и потягивая из чашек дымящийся пунш, женщины наслаждались обществом друг друга.

– Мы бывали в театре самое меньшее раз в неделю, – рассказывала Роза. – Ох, это было так увлекательно! А если бы ты видела новые моды! Просто удивительно, как это во время войны торговцы ухитряются помнить о шляпках с перьями и меховых муфтах. Представь, в Сент-Луисе нет недостатка в модной одежде. Кстати, лапочка, я тебе кое-что привезла в подарок – чтобы эти грустные глазки наконец повеселели.