Рид помотал головой, отгоняя приступ тошноты.

– Ничего не понимаю. Как это случилось?

– Пусть она сама тебе расскажет, – сказала Роза. – Ей нужно поговорить об этом с тем, кому она дорога. – Женщина метнула на Рида проницательный взгляд. – Ведь она дорога тебе?

– О господи, да! Я искал ее с тех пор, как понял, какого дурака свалял, когда отпустил ее одну.

– Ты знал ее отца?

Рид яростно мотнул головой.

– Нет. И от всей души надеюсь, что никогда не встречу этого мерзавца. Бросить свою семью в глуши на верную смерть, разве это поступок мужчины? Просто чудо, что Тресси осталась жива, а он даже не соизволил вернуться и узнать, каково ей приходится.

Роза поджала губы:

– Тебе не приходило в голову, что он просто не смог вернуться? Может быть, его уже нет в живых?

– Об этом я не думал, – сознался Рид. – Зато одно я знаю наверняка – Тресси погубит себя, если будет и дальше цепляться за мысли о мести. Беда еще и в том, что она по-прежнему любит этого негодяя, впрочем, я сам немногим его лучше. Я ее недостоин.

– И поэтому ты струсил и предпочел бросить ее. Точь-в-точь, как ее отец.

Сама того не зная, Роза почти слово в слово повторила мысли Рида. Как бы сильно он ни презирал себя, все же спокойно выслушивать упреки от незнакомой женщины было выше его сил.

– Э, погоди-ка, – начал он, повернувшись к Розе, и тут увидел Тресси. Она недвижно стояла на лестнице, сверху вниз глядя на Рида.

Он судорожно вздохнул, и Роза, оглянувшись, бесцеремонно подтолкнула его.

– Иди к ней. Ступайте в мою комнату, запритесь там и не выходите, пока все не уладите. Иначе оба будете жалеть об этом до конца своих дней.

Тресси смотрела, как Рид большими шагами идет к ней через зал, не сводя с нее упорного, напряженного взгляда. По лицу ее текли слезы, но она их не замечала. Под неотступным взглядом Рида ее охватила дрожь. Он легко взбежал по ступенькам и потянулся к ней, схватил за руку, прижал к губам ее дрожащие пальчики. Тепло его губ отозвалось в сердце Тресси волной восторга, и она улыбнулась сквозь слезы. Тогда губы Рида дрогнули в слабой ответной улыбке.

– Тресси, милая моя, дорогая Тресси, – прошептал он, заключив ее в объятия. – Прости меня. Я ведь не хотел ничего дурного – просто тогда мне казалось, что так будет лучше.

– Тише, Рид, помолчи, не нужно ничего говорить. Я знаю, все знаю. Только без тебя мне было так пусто, так больно.

Страх, который когтистой лапой стискивал сердце Рида, теперь ослаб, уступая место робкой надежде.

– Роза сказала, что мы можем пойти в ее комнату. Где это?

– Здесь, – ответила Тресси. Втолкнула его в комнату и захлопнула дверь, надежно отгородив их от всего мира.

Оказавшись с глазу на глаз, оба вдруг испытали странное смущение. Вдвоем, без посторонних любопытных взглядов, они не знали, с чего начать разговор. Наконец Тресси кивнула на одно из кресел.

– Садись, – сказала она, – расскажи, где ты был, чем занимался.

Рид неловко одернул рубашку, и из-под ладоней заклубились облачка пыли. Сапоги его были густо заляпаны грязью, да и брюки выглядели не лучше. Он поглядел на кресло, обитое дорогим бархатом, и покачал головой:

– Пожалуй, не стоит. Видишь, на кого я похож? «На самого красивого мужчину в мире, – подумала Тресси, – только вот не мешало бы тебе помыться».

– Вижу, – сказала она вслух. – Иди ко мне. Рид послушно шагнул к ней – и опустился на пол, головой по-детски уткнувшись в ее колени. Нежные пальчики Тресси перебирали его волосы, касались сухих губ, легонько очерчивали скулы. Рид глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Хочешь искупаться? – прошептала Тресси. Рид не смог удержаться от смеха. Как это на нее похоже!

– Ох уж эти твои купания!.. Да, родная, это было бы просто здорово. Кажется, я собрал на себя всю пыль Вайоминга и Монтаны. Но я так устал и мне так хорошо, что даже шевелиться неохота.

– О, тебе почти что не нужно шевелиться. Просто приподыми голову, и я схожу нагреть воды, а ты оставайся здесь и отдыхай. – Тресси легко поднялась и похлопала ладонью по креслу. – Посиди, покуда я не вернусь.

Рид схватил ее за руку.

– Тресси!

Она вопросительно глянула на него.

– Не уходи слишком далеко, ладно? Я не хочу снова потерять тебя.

– Хорошо, – сказала она и, поцеловав кончики пальцев, прижала их к губам Рида. – Я скоро вернусь.

Рид уже почти задремал, когда начали таскать воду. С почти детским изумлением он следил, как ванна постепенно наполняется горячей водой. Вслед за последним носильщиком появилась Тресси – она несла купальные полотенца, мыло и губку.

Пинком захлопнув дверь, она сложила свою ношу на кресло и подошла к Риду.

– Как, ты еще не разделся? – удивилась она и тонкими проворными пальцами принялась расстегивать его рубашку.

Рид перехватил ее руки, легонько сжав запястья.

– Дай-ка я сам, – сказал он, – иначе вряд ли я вообще доберусь до ванны. Господи, родная, как же я по тебе соскучился!

И впился жадным поцелуем в ее губы. Тресси показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у нее из груди.

Она неохотно отстранилась и укоризненно шепнула:

– Вода остынет.

Рид кивнул, торопливо закончил раздеваться и, подойдя к ванне, с благодарным вздохом опустился в горячую воду. Вытянувшись во весь рост, пробормотал:

– О-о, как хорошо!

– Полежи немного, – сказала Тресси. – Тебе нужно как следует отмокнуть, иначе всю эту грязь вовек не содрать. Чем только ты занимался, кувыркался в бизоньем навозе, что ли?

«Когда-нибудь, – подумал Рид, – мне придется рассказать ей о том налете индейцев. О том, как я корил себя за то, что не сумел спасти своих спутников. Кто-нибудь другой на моем месте наверняка оказался бы похрабрей и посообразительней». Но это потом, а сейчас ему хотелось лишь одного – просто быть рядом с Тресси, касаться ее, любоваться ее неповторимой, изысканной красотой. Просто чудо, что они снова вместе. Рид плеснул водой на лицо, поскреб запыленную бороду и, откинувшись назад, закрыл глаза. Давно ему не было так хорошо – наверно, с той самой ночи, когда они с Тресси купались в лесном ручье.

Тресси долго сидела в кресле, исподтишка наблюдая за Ридом. Он нежился в горячей воде, и постепенно следы усталости исчезали с его исхудавшего лица. Что-то в нем неуловимо изменилось, но что именно – Тресси не могла бы сказать. Разве что появилась глубокая, неизбывная печаль в глазах. Во всем прочем Рид выглядел так, как прежде – если не считать отросшей бороды. Наконец Тресси поняла, что просто не может больше быть так далеко от него, и пересела на табурет около ванны, положив на колени полотенца.