Первый попытался схватить меня за локоть, но я увернулся. Второй замахнулся, и его кулак пролетел в паре сантиметров от моего лица. Я нанес точный удар-подсечку по ноге первому, и тот упал на землю. Я отскочил в сторону, стараясь перемещаться как можно активнее, чтобы не дать противникам одновременно атаковать меня.

Но их дружки не дремали: полетели на меня всей гурьбой с разных сторон. Так что я бил без особой цели, просто махал кулаками, попадая кому-то то в нос, то в живот, то в бровь.

Все это время я слышал причитания Павлика, который пытался запрыгнуть на толпу, но его грубо оттесняли назад.

Конечно, эта потасовка не могла продолжаться долго. В итоге меня скрутили и поставили на колени, чтобы не рыпался.

— Вы совсем, что ли?! Я полицию сейчас вызову! — орал Павлик.

— Закрой рот, Корчагин! — оборвал его Глеб.

Затем он подошел ко мне и с размаху вмазал в челюсть.

Признаю, удар у Тарасова был славный. Хорошо поставленный, четкий и уверенный. То, что я не отключился, было счастливой случайностью. Наверное, я бы не удержался и упал на землю, если бы его соратники "заботливо" не поддерживали меня за скрученные руки и горло.

Во рту мгновенно появился железный вкус крови. Я сплюнул и улыбнулся. Как же мне все это знакомо. Разбитые губы, ноющая челюсть, слезящиеся глаза. В голове промелькнули воспоминания о десятках драк в детдоме, и во мне даже шевельнулось что-то вроде ностальгии.

Внезапно Павлик, собравшись силами, взял и, как маленький бешеный зверек, напрыгнул на Тарасова. Это было настолько неожиданно, что прежде чем Глеб успел понять, что происходит, Павлик своими маленькими кулачками пару раз умудрился ему врезать.

— Корчагин, ну ты олень! — с этими словами бугай оттолкнул от себя кучерявого очкарика, и тот повалился на землю.

Но не успел Глеб снова подойти ко мне, как Павлик вскочил и опять полез к Тарасову с кулаками. Но на этот раз он доигрался. Получил настоящий удар в нос, из которого моментально хлынула кровь. Корчагин скрючился и заскулил.

— Не трогай его, дебил! У него же астма! — заорал я на Тарасова, но тот, к счастью, уже забыл про Корчагина.

"Черт! Лишь бы нос не сломал!" — пронеслось голове, но долго жалеть Павлика у меня не вышло. Очередной удар Глеба в поддых сложил меня пополам.

Финал сего невеселого действа был легко предсказуем: после того, как Тарасов, избив меня, потешит свое уязвленное самолюбие, вся толпа будет пинать меня, лежащего на земле, ногами, а мне ничего не останется, как сжаться в тугой комок и ждать пока им надоест меня мутузить. Это был стандартный сценарий, известный мне еще со времен начальной школы. Однако в этот раз что-то пошло не так.

— Никитка, поганец, ты, что ли?! — раздался откуда-то незнакомый женский крик.

Я, как и вся компания Тарасова, посмотрел в сторону, откуда доносился голос. У подъезда стояла полная женщина лет шестидесяти с воинственным видом и цветастым полотенцем в руках. На ее голове был повязан белый платок, а поверх ярко-желтого халата с подсолнухами она накинула кудрявую то ли шубу, то ли пальто.

Повисла пауза. А женщина тем временем приближалась к нам, щурясь и внимательно вглядываясь в одного из тех амбалов, которые держали меня.

— Ах ты, ирод окаянный! — завопила она.

— Теть Надь, я это… Вы не то подумали, — хватка за спиной ослабла и парень попятился назад. Вслед за ним меня отпустили и двое его помощников.

— Ах ты, скотина бессовестная! Совсем страх потерял! Под моими окнами безобразничаешь?! Посрамился бы! — женщина подбежала к испуганному парню и начала лупить его полотенцем.

Зрелище это было уморительное. "Паршивец Никитка", как все время называла его тетя Надя, отскакивал и уворачивался от цветастого полотенца, которым женщина орудовала, словно самурай мечом. При этом он выкрикивал оправдания типа: "теть Надь, я ж ниче не делал", "теть Надь, бате не говорите" или "теть Надь, я больше так не буду".

— Со мной шутки плохи, оболтус ты эдакий! Я такого позора у себя под окнами не потерплю! Иш собрались тут, здоровые лбы, целой гурьбой на двоих поперли! Стыд-то какой! Сила есть, ума не надо! — грозно ругала "паршивца Никитку" женщина, стоя перед ним с упертыми в бок руками и смотря на него снизу вверх.

Парень перед ней весь сжался и с виноватым видом потупил взгляд в землю, изредка кивая головой.

Боевой настрой женщины распугал всю компанию моих "карателей". Некоторые из них улизнули в самом начале концерта тети Нади. Остальные тихонько пятились назад сейчас, когда поняли, что завершить начатое у них не получится.

Воспользовавшись ситуацией, я поднялся на ноги, проверил работоспособность челюсти и отряхнул колени. Затем перевел взгляд на Павлика, который сидел на лавочке и прижимал руку к лицу.

— Покажи, — сказал я, аккуратно отводя ладонь Павлика и внимательно всматриваясь в него.

— Перелома нет, — вынес я свой вердикт. — Это я как эксперт по сломанным носам могу сказать.

— Уф, — облегченно выдохнул Корчагин. — А ты как? Цел?

— Ой, да я вообще легко отделался, — с улыбкой отозвался я, переводя взгляд на тетю Надю, которая уводила паршивца Никитку со двора, все еще ругаясь и негодуя.

Мы с Павликом вновь посмотрели друг на друга и вдруг начали ржать.

— Это моя первая драка, — признался он.

— Боевое крещение! — ответил я, садясь рядом с ним.

Теперь мы с Павликом стали еще ближе и оба чувствовали это. Я смотрел на кучерявого ботаника и с трудом мог поверить, что он стал моим другом. Ведь именно им я теперь считал Корчагина. Мы были такими разными, но, несмотря на это, смогли найти общий язык. Никогда бы не подумал, что подружусь с "домашним" пареньком, повернутым на математике. Эх, чем черт не шутит!

Ярослав

Мы по-прежнему сидели с Корчагиным на лавке, весело обсуждая комичную ситуацию с тетей Надей, как вдруг неподалеку раздался женский вопль, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности:

— Мамочки мои! Алиса, что это с ними?

По тротуару к нам семенили Малыгина и Одинцова с взволнованными лицами. От их взглядов не укрылся наш потрепанный внешний вид.

— Что произошло? — Алиса подскочила ко мне. — У тебя весть рот в крови!

— Ерунда, — отмахнулся я, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Тарасов привет передавал.

— Что?! Тарасов?! Опять этот придурок! — она негодовала. — Я убью его! Убью!

— Малыгина, что за слова? — я притянул ее к себе и усадил на колени. — А я думал, ты пацифистка.

— Да что произошло-то? — нервничала Одинцова.

— Тарасов решил отомстить Ярику. Их было семеро, а нас двое, — подал голос Павлик.