— Да, — отчего-то стесняясь, сказала я.

— Очень красиво, — похвалил он. — Емко и со смыслом. Ты когда-нибудь раньше зачитывала свои стихотворения вслух?

— Нет, никогда.

— Значит, я первый, кто познакомился с твоим творчеством? — прищурившись, спросил он.

Я кивнула. И тут до меня дошло. Наш спор в автобусе по дороге в город после посещения дома престарелых. Я проиграла его и даже не поняла этого. Ярослав действительно стал первым, кто услышал мои стихи. Вот хитрец!

— Ах ты! — я шутливо ударила его по плечу, а он расхохотался. Заразительно, немного хрипло и очень красиво.

Я рассмеялась вслед за ним.

— Ну что, Малыгина, давай целоваться! — поиграв бровями, заявил он. А затем страстно прильнул к моим губам.

Ярослав

Пришли результаты второго тура олимпиады, и случилось то, чего я никак не ожидал. Я прошел дальше, то есть получил возможность ехать на последний очный тур, а Корчагин нет.

В день, когда письмо с результатами пришло на электронную почту, Павлик появился в классе чернее тучи, и по его лицу я сразу все понял. Он тяжело рухнул на стул рядом со мной и с горечью выдал:

— Провалился. У тебя как?

Мне было неловко, потому что объективно Корчагин готовился к олимпиаде гораздо больше и усерднее меня. А с тех пор, как у меня появились Алиса и подработка, я вообще открывал задания только в то время, когда мы обсуждали их с ним, сидя либо у него дома, либо в библиотеке. И я бы не сказал, что это было так уж часто.

— У меня вроде нормально, приглашают в Москву, — потирая висок, отозвался я.

— Да ладно?! — Павлик резко выпрямился и впился в меня своими огромными серыми глазами. — Ярослав! Ты прошел в чертов третий тур! Ты просто гений!

Последние фразы он практически прокричал. Одноклассники с интересом поглядывали на захлебывающегося эмоциями Павлика.

— Калашников, ты хоть осознаешь, что из тысячи первоначальных участников олимпиады в Москву поедут только пятнадцать человек! — он задыхался от восторга, а мне было дико, что кто-то может так искренне радоваться за успехи другого человека.

— Да-да, повезло, — впервые в жизни я чувствовал что-то несколько напоминающее смущение.

Теперь я понял, почему Малыгина чуть что заливается краской. Ощущение и правда было горячительное.

— Чего ты разорался, Корчагин? — Баширов бросил на нас недовольный взгляд.

— Игнат, ты участвовал в олимпиаде от "IGM"? — Паша чуть не подпрыгнул на стуле. — Яр едет в Москву!

Баширов ничего не ответил и, поморщившись, отвернулся. Вот уж кто был совсем не рад за меня.

Реакция Павлика поразила меня до глубины души. Ведь он же сам потерпел неудачу! Почему в нем нет ни грамма зависти? Почему он радуется за меня так, словно победил сам?

От так гордился тем, что я прошел в третий тур, что тут же побежал рассказывать об этом Одинцовой. Та присоединилась к похвалам, а я не мог поверить в то, что это все по-настоящему. Павлик был уже третьим человеком на моем пути (после Севки и Алисы), который своим поведением рушил сложившейся в моей голове стереотип "каждый ищет выгоду только для себя, каждого волнует только своя задница".

Прогресс в отношениях Корчагина и Одинцовой был на лицо. Они наконец-то начали непринужденно общаться. Пару раз за эту неделю Павлик удачно пошутил, добившись того, что Наташка кокетливо хихикала.

Теперь мы вчетвером стали общаться еще теснее, обедали в столовой за одним столом и иногда гуляли после школы.

Как-то Алиса предложила всем вместе сходить в кино вечером. Одинцова с легкостью согласилась, и Корчагин, предвкушая, как будет сидеть с ней в темном кинозале, буквально засветился от счастья.

Договорились встретиться около Наташкиного дома, потому что кинотеатр был недалеко от него. Мы с Павликом были на месте чуть раньше назначенного времени и решили немного поупражняться на турниках в соседнем дворе.

Надо сказать, Корчагин поразил меня своим упорством. Было видно, что все это время он занимался каждый день. Он выполнял все упрощенные упражнения и даже четыре раза смог подтянуться. По-настоящему, без опоры.

— Скажи честно, ты из-за Наташки так стараешься? — подшутил я над Павликом.

— В смысле? — испуганно заморгал Павлик.

— Ну в смысле ты и так покорил ее своим пением, а сейчас подкачаешься и вообще станешь парнем мечты, — усмехнулся я.

— Ты думаешь, я ей нравлюсь? — в эту секунду Павлик был похож на пса в ожидании косточки.

— Не знаю, Паш, я не силен во всей это сентиментальной лабуде, но то, что она согласилась идти с тобой в кино — хороший знак.

— Но мы же идем вчетвером, поэтому по сути это даже не свидание, — он понурил голову.

— Ну для нас с Алисой — это точно свидание, так что у вас тоже есть все шансы, — я похлопал его по плечу.

Павлик разинул рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вместо этого продолжил яростно выполнять упражнения.

Я тоже запрыгнул на турник, но перчаток, в отличии от Павлика, у меня не было, и ладони мгновенно обожгло холодом. Не успел я подтянуться и с десяток раз, как услышал обеспокоенный голос Корчагина:

— Яр, что они тут делают? — он смотрел куда-то вдаль. — Блин, они к нам идут.

Я спрыгнул на землю и посмотрел туда, куда напряженно глядел Павлик. По направлению к нам шла толпа из семи человек, в числе которых я узнал Тарасова и Баширова. Все были одеты в черное, а на головы натянули капюшоны.

Не надо быть гением, чтобы догадаться, зачем эта многолюдная компания направлялась к нам. "Эх, семь против одного — многовато. Павлик не в счет. От него в драке проку мало," — промелькнула мысль.

Умом я понимал, что правильней всего сейчас будет свалить. И, конечно, свалил бы будь на месте моих одноклассников обычная гопота. Но почему-то тело не реагировало на команды разума. Я так и смотрел на них в упор, стоя на месте.

Наверное, мной руководили два мотива. Во-первых, гордость. Тупая, необоснованная и бесполезная. Во-вторых, я сомневался, что "домашние детки" смогут учинить то, что меня реально испугает. Даже толпой.

Когда нас разделяло меньше десяти метров, Павлик дрожащим голосом проговорил:

— Привет, ребята! Как дела?

Но ему никто не ответил. Тарасов буравил меня прямым взглядом, я не отводил глаз. Тем временем двое крупных незнакомых мне парней отделились от группы и начали обходить меня сзади.

Их план был очевиден, но поделать я ничего не мог. Я был в ловушке.

— Ну что, Калашников, извиняться будем? — смачно сплюнув на землю, спросил Глеб.

— Только после тебя, — улыбнулся я.

Тарасов едва заметно кивнул головой тем парням, что были сзади. И я кожей почувствовал, что они двинулись ко мне.