Сэр Эдвин театрально расправил плечи:

– Мисс Карлайл, вы убили Мэри Джерард?

«Теперь твоя реплика. Выше голову, смотреть прямо передсобой».

– Нет!

Сэр Самьюэл Эттенбери. Сердце тяжело забилось. Вот, теперьона во власти врага! Теперь ей нечего рассчитывать на доброту и легкие вопросы,на которые она заранее знала ответы.

Однако он начал вполне мягко:

– Вы говорили нам, что были помолвлены с мистером РодерикомУэлманом?

– Да.

– Вы его любили?

– Очень любила.

– Я утверждаю, что вы страстно любили Родерика Уэлмана ибезумно ревновали его, потому что он полюбил Мэри Джерард!

– Нет!

«Достаточно ли возмущенно прозвучало это „нет“?»

Сэр Самьюэл сказал с угрозой:

– Признайтесь, что вы умышленно хотели избавиться от этойдевушки – надеясь, что Родерик Уэлман вернется к вам!

– Ничего подобного.

«Презрительно… несколько утомленно. Так будет убедительно».

Допрос продолжался. Это было как сон… страшный сон… ночнойкошмар…

Вопрос за вопросом… ужасные, коварные вопросы… На одни онабыла готова ответить, другие застигали ее врасплох…

Помни свою роль! Нельзя позволить себе расслабиться, инельзя честно признаться: «Да, я ее ненавидела… Да, я желала ей смерти… Да, всевремя, пока я нарезала сандвичи, я представляла себе, как она умирает…»

Главное, спокойствие и хладнокровие. Отвечать по возможностикратко и без эмоций…

Бороться…

Отвоевывать каждый дюйм пути к спасению…

Наконец-то все закончилось… Этот ужасный человек с иудейскимносом опускается в кресло. И вот уже добрый, вкрадчивый голос сэра ЭдвинаБалмера задает ей еще несколько вопросов. Легких, приятных вопросов,рассчитанных на то, чтобы рассеять любое неблагоприятное впечатление, котороеона могла произвести во время перекрестного допроса…

Она вернулась на скамью подсудимых и стала вглядываться влица присяжных заседателей…

Родди. Теперь он стоит на свидетельском месте, немногощурясь, и лицо его бледно от ненависти ко всем и вся. Почему-то он выглядиткаким-то нереальным.

…Впрочем, ничего реального больше вообще не существует. Всевтянуто в дьявольский круговорот. Черное становится белым, верх оказываетсянизом, а восток – западом… «И я уже не Элинор Карлайл, я – „обвиняемая“. Инезависимо от того, повесят меня или отпустят на свободу, ничто уже не будеттаким, как прежде. Если бы было хоть что-то… хоть что-то надежное, за что можнобыло бы уцепиться…»

Может быть, это лицо Питера Лорда с его веснушками и с егопотрясающей способностью быть таким же, как всегда…

…До какого пункта добрался сэр Эдвин, допрашивая Родди?

– Не скажете ли вы нам, каковы были чувства мисс Карлайл поотношению к вам?

Родди отвечал сдержанно и четко:

– Я назвал бы их глубокой привязанностью, но никак нестрастной любовью.

– Вы считали свою помолвку удачной?

– О, вполне. У нас много общего.

– Мистер Уэлман, не скажете ли вы присяжным, почему все-такибыла расторгнута ваша помолвка?

– Видите ли, после смерти миссис Уэлман нам пришлосьстолкнуться с некоторыми непредвиденными обстоятельствами. И мне не давалапокоя мысль, что я женюсь на богатой женщине, будучи сам нищим. Фактическипомолвка была расторгнута по обоюдному согласию. Мы оба в какой-то мере еютяготились.

– А теперь не расскажете ли нам, каковы были ваши отношенияс Мэри Джерард?

«О Родди, бедный Родди! Как же тебе сейчас тяжко! Как же всеэто для тебя унизительно!»

– Я считал ее очень красивой.

– Вы были в нее влюблены?

– Немножко.

– Когда вы виделись с ней в последний раз?

– Дайте подумать. Это было пятого или шестого июля.

В голосе сэра Эдвина зазвучал металл:

– Мне кажется, что ваша последняя встреча состоялась позже.

– Нет, я был за границей… в Венеции и в Далмации.

– Когда вы возвратились в Англию?

– Как только получил телеграмму… Дайте подумать… по-моему,первого августа.

– А по-моему, вы были в Англии двадцать седьмого июля.

– Нет.

– Послушайте, мистер Уэлман, помните, что вы дали присягу.Разве отметки в вашем паспорте не подтверждают, что вы возвратились в Англиюдвадцать пятого июля и уехали снова в ночь на двадцать седьмое?

В голосе сэра Эдвина появилась чуть заметная угроза. Элинорнахмурила брови и неожиданно перенеслась в действительность. Зачем адвокатзапугивает своего собственного свидетеля?

Родерик заметно побледнел. Воцарилось долгое молчание.

– Ну да, это так, – наконец с усилием произнес он.

– Вы виделись с Мэри Джерард двадцать пятого июля в еелондонской квартире?

– Да.

– Вы просили ее выйти за вас замуж?

– Э… э… да.

– Что она ответила?

– Она мне отказала.

– Вы не богаты, мистер Уэлман?

– Нет.

– И у вас довольно большие долги?

– Какое вам до этого дело?

– Было ли вам известно, что мисс Карлайл в случае своейсмерти завещала все свои деньги вам?

– Впервые об этом слышу.

– Были ли вы в Мейденсфорде утром двадцать седьмого июля?

– Не был.

Сэр Эдвин сел. Слово взял прокурор.

– Вы утверждаете, что, по вашему мнению, обвиняемая не былав вас страстно влюблена?

– Именно так я и сказал.

– Вы благородный человек, мистер Уэлман?