Глядя, как Локис с Вилкасом чуть ли не волочат Эспиносу, Сангре поморщился, еще раз пожалев о переборе с мерами устрашения, но как ни в чем не бывало с прежней лучезарной улыбкой обратился к фра Пруденте.

– Как видишь, мы свое слово, в отличие от вас, шлимазлов забубенных, всегда держим, – с гордостью похвастался он. – Любой каприз за ваши гроши. Между прочим, таким чистеньким, отмытым и отутюженным он, как мне кажется, не был даже во времена своего раннего детства. Сам его рясу накрахмаленную пощупай, если не веришь – ни одного микроба. А позавчера они по ней целыми стаями бродили. И здоровенные такие, как мамонты.

Инквизитор нахмурился, глядя на уныло-бледное лицо коллеги, поддерживаемого под руки дюжими литвинами.

– Я зрю, его пытать, – сурово поджал он губы и обратился к фра Луису на каком-то иноземном языке. Очевидно спрашивал, пытали ли его, но испуганно вздрогнувший Эспиноса весьма энергично замотал головой, жалобно косясь на Сангре.

– Видишь? – возликовал Петр. – Он сам подтверждает, что его никто не пытал. Берегли засранца, как зеницу ока, чтоб ни один седой волос не упал с его дегеративной задницы! Да ты садись, Люсьен, чего там, будь как дома, – он властно махнул рукой и литвины усадили бывшего пленника на лавку подле его напарника. – И хотя я так и не внял твоим рассказам за жуткую бьёз хексе Изабеллу, – продолжал он, – но ничего страшного. Ты же сделал все что мог, уговаривая меня, верно?

Фра Луис старательно закивал, в точности, как было велено Петром еще в подклети. Мол, когда буду к тебе обращаться, сразу начнёшь поддакивать, иначе… И он многозначительно потрогал пальцем свой клык, плотоядно облизнувшись при этом. И теперь бедный Эспиноса, до сих пор находившийся под впечатлением того, как чуть не стал вампиром, был готов согласиться с любой фразой Петра.

– Ну а теперь давай поворкуем с тобой за жизнь, почтенный шейх, – обратился Сангре к фра Пруденте и вновь многообещающе улыбнулся.

Тот насторожился. Улыбка собеседника выглядела вроде бы ласковой, но на ум отчего-то пришло сравнение с голодным львом, с такой же радостью скалящим зубы при виде беззащитной жертвы. Инквизитор покосился в сторону фра Луиса, но затравленный вид перепуганного коллеги не добавил оптимизма.

– Я не… – начал он, но Петр с силой шарахнул пухлым томом по столу.

– Цыц, – грозно оборвал он монаха. – Командовать парадом буду я, ибо ежели я доверю базар тебе, ты начнёшь размазывать белую кашу по чистому столу и это таки никогда не закончится. Итак, чукавый мой, шо мы имеем? – Он раскрыл том на нужной закладке и прочел: – День сей господа бога вседержителя, день отмщения, да отмстит врагом своим и пожрет я меч господень! О как! Слыхал?! Лучше не придумаешь. Это в качестве эпиграфа. Ну а далее по-простому, по-бразильски. Итак, я имею до тебя крайне выгодное для нас предложение.

– Ты много говорить, но я не понимать, – перебил фра Пруденте.

– Счас, зараза, или как там у вас по латыни, инфекция ходячая, ты за все поймешь. Так вот вынужден тебя огорчить, – угрожающим тоном протянул Петр. – Учинив откровенное швырялово партнеров, ты наступил на хвост самой грозной организации в мире. За сравнение с нею даже Саурон – щенок облезлый. Слыхал про «Витязей из Хрен-Каиды»?! – Инквизитор покачал головой. – У-у-у, дядя, да ты везунчик. Но ныне твое счастье кончилось, ибо ты пересек путь, помеченный нами, и считай, что теперь вам объявлен джихад, ибо я, как представитель сего могущественного ордена, не намерен оставлять безнаказанным твое подленькое надувалово.

Фра Пруденте озадаченно уставился на Петра, затем на фра Луиса, торопливо закивавшего и на всякий случай добавившего:

– Он говорит правда.

– Но я о такой орден никогда не слышать, – осторожно заметил фра Пруденте.

– Разумеется, поскольку он, в отличие от вашего слоновьего топтания в посудной лавке, следов за собой не оставляет, – хмыкнул Сангре. – Да и базируется не здесь, в глухомани-тмутаракани, а далеко в Мордере, где угрюмо клубит дымами Огненная гора. А коль терзают сомнения, припомни рассказ выкупленного вами Вальтера о том, как мы лихо расправились с твоими босяками-тевтонами подле святилища.

– Так ты из Аламута? Из уцелевших ассасинов? – осенило монаха.

Пришла очередь недоуменно хмурить брови Петру.

– Возможно, – осторожно согласился он. – Допускаю, что в Европе подлинное название нашего ордена при переводе слегка исказили. Но суть не в этом. Так вот, вообще-то нас мало интересует чужое рыжье, однако почему бы не воспользоваться удобным случаем? А посему я сейчас по примеру гражданина Маяковского достану из своих широких штанин такое, от чего содрогнутся все торговцы опиумом для народов, – он ловко извлек из кармана штанов свиток с копией заемного письма и с усмешкой бросил ее на стол перед фра Пруденте.

Инквизитор аж подпрыгнул на лавке, жадно уставившись на бумажный лист. Глаза монаха чуть ли не светились, а руки затряслись от волнения. Еще бы! Потратить на поиски этого документа несколько лет и наконец-то впервые увидеть цель воочию. Заинтересовался ею, несмотря на свои переживания, и фра Луис.

– Сдается, именно за этой бумажкой вы, высунув язык и задрав рясы до неприличного обнажения ваших волосатых кривоколенных конечностей, гонялись по всей Европе? – с усмешкой прокомментировал Сангре. – Я прав?

Теперь согласно закивали оба монаха.

– Во-от, – удовлетворенно протянул Петр. – Что и требовалось доказать.

Торопить изучающих текст монахов он не стал – наоборот, чуть ли не затаил дыхание, чтоб не спугнуть. Чем внимательнее они читают копию, тем небрежнее отнесутся к тексту подлинника. Наконец фра Пруденте перевернул лист и насторожился.

– Я зрю, здесь нет ни один печать, а значит… – начал он, однако Сангре, ловко выхватив у него из рук бумажный лист, бесцеремонно перебил инквизитора.

– Цыц, салабон, когда витязь из «Хрен-Каиды» речугу толкает. Я и сам знаю, что это копия. Но как ты думаешь, с чего мы могли ее снять?

Фра Пруденте посопел, морща лоб.

– Так что ты мне сказать? – буркнул он.

– Да не сказать, дурилка ты картонная, а показать, – ласково поправил его Сангре и направился к ярко полыхавшему камину. – Я же обещал фокус, а слово привык держать. Гляди. Раз, и есть копия, – он изящно взмахнул ею. – А теперь два, и она исчезла.

Он небрежно метнул свернутый в трубочку лист в каминный зев, выдержал небольшую паузу, чтобы бумага занялась и, позволив себе чуточку полюбоваться оторопевшими лицами монахов, ловко выхватил из огня остаток свитка. Торопливо погасив пламя, он полюбовался на уцелевший бумажный клочок, и, придя к выводу, что для экспромта у него получилось просто отлично, шагнул обратно к столу, пристально глядя на фра Пруденте.

– Почти исчезла. – уточнил Петр, помахивая клочком и кривя губы в недоброй ухмылке. – Это я для наглядности, чтоб ты ясно понял: точно так же я могу поступить и с подлинником, если ты, глист сушеный, не заменишь нам свой свинец на серебро. А то как-то нехорошо получается: рыцарь вроде подлинный, а гривны за него уплачены фальшивые. Боня, когда узнал, очень обиделся и на тебя, и на твоего корешка. Точно, точно. Хотел даже из него подлинную Люсю сделать, да я отговорил.