– Не выдавайте, я все объясню вам, наедине…

Я успела лишь кивнуть. Ну подумаешь, любит мужик в женское переодеваться. У нас вон на юге многие женщины ходят в мужских портах. А что: удобно и на ящера запрыгнуть, и удрать, и ногой в живот заехать, если что. Даже леди Изольда не чуралась штанов и куртки, если отправлялась в пески. А здесь то же самое, но наоборот. Жалко мне промолчать, что ли? Тем более он меня спас.

Квайзи наконец-то поднялся с меня. Я же вставать не спешила: поврежденная лодыжка дала о себе знать. Мази и заклинания, конечно, творят чудеса, но срастить жилы вмиг даже им не под силу.

Леди Голдери, до этого выглядевшая невозмутимой скалой, вдруг враз как-то сдулась. Стали видны морщинки вокруг глаз, чуть ссутуленные плечи. Но самое главное – сполохи, что бегали меж ее пальцев. Вспышки дара то яркие, то едва заметные, с рваным интервалом. По ним было видно, что свекровь переволновалась.

– Прошу прощения за этот всплеск… – растерянно произнесла свекровь. – И кажется, мне нужно привести себя в порядок.

– Конечно-конечно, – тут же понимающе отозвался Квайзи, – можете воспользоваться одной из комнат на первом этаже. Я позову Люси. Она вас проводит.

Явившаяся на зов модистка, хоть и ежилась от холода, все равно щебетала без умолку. Подхватив свекровь под ручку, она увела ее вниз. Модельер устало присел на краешек козетки.

– Думаю, что мне нужно кое-что объяснить.

Я молчала. Громко так молчала: зубы задорно клацали, не хуже, чем у иного голодного волка. Отчего Квайзи не выдержал и, встав, направился в одну из ниш. Выудив оттуда отрез драпа, накинул его мне на плечи. Сразу стало теплее.

– Понимаете… – он сразу сбился – и уже совсем иным голосом, с просящими интонациями, проговорил: – Можно мы перейдем на «ты»? А то как-то неудобно обнажать душу и объяснять причину, по которой пять лет назад мне пришлось полностью измениться, выкая.

Этот странный мужчина сейчас напомнил мне чем-то приятеля из приюта – несносного Джимми, который тоже порою придумывал такие штуки, которые нормальному бы и в голову не пришли. Именно поэтому они и срабатывали. Как-то раз он решился обжулить самого Алька Пони. И ведь получилось! На спор спер у бандита его счастливый револьвер, с которым тот никогда не расставался. И даже спал со своим трофеем потом в обнимку.

На все вопросы, как Джимми сумел все провернуть, парнишка лишь загадочно улыбался.

Вот и стоявший передо мной Квайзи излучал такую же загадочную полуулыбку.

Я протянула модельеру руку в характерном южном жесте, слегка сплюнув на ладонь:

– Идет!

Тот сначала непонимающе уставился на протянутую пятерню, а потом, усмехнувшись, протянул мне точно такую же.

– Идет!

Впрочем, сиятельный не был бы сиятельным, если после дружеского рукопожатия не попытался бы вытереть ладонь о юбку, думая, что я отвернулась и не вижу. Все-таки снобизм – это у остроухих врожденное.

Квайзи начал свой рассказ, пощипывая мочку уха и периодически пытаясь отколупнуть полированным ноготком чешуйки узора на шее. Видимо, все же нервничал.

– Ты не подумай ничего дурного, – начал он. – Я не какой-нибудь извращенец, которому доставляет неописуемое наслаждение процесс утягивания в корсет или лицезрение женских панталон, когда заказчицы примеряют мои творения…

Хм, если в первую часть утверждения, там где речь шла о корсетах, верилось охотно (уж больно постная мина была у говорившего), то по поводу второй, судя по мимолетному хитрому прищуру кофейных глаз, – у меня появились сомнения.

– Значит, вам нравится рассматривать их на себе? – невинно уточнила я.

– Я не содомит! – собеседник даже забылся и стукнул от избытка чувств кулаком.

– Я и не говорила, что вы сады с парками любите… – попыталась я оправдаться. Хотя что тут такого? Ну подумаешь, любит мужик кусты подстригать и газоны равнять. Или я путаю и таких людей называют садистами?

– При чем тут сады? – озадаченно уставился на меня собеседник, как старик-кочевник на четырехтактный двигатель внутреннего сгорания.

– Ну ты же сам сказал… садом ипть ты…

И тут он расхохотался, чуток с отзвуками истерики и почти до слез.

– Да уж! Непуганое светскими извращениями дитя юга! Я ведь правильно угадал, южанка? Хотя акцент почти не слышен, такое ощущение, что ты все же уроженка Альбиона, – перебил он сам себя. – Я ей тут почти душу изливаю, а она про огород подумала.

Пришлось этому странному сиятельному провести для меня еще и ликбез по нравам аристократии. Как оказалось, у высшего света порою странные забавы: кто-то любит, чтобы ему доставляли боль, иные – детей или животных для утех, третьи – и вовсе подглядывать. А встречается и такое: мужчины могли любить мужчин и отнюдь не как братья или отец с сыном друг друга. Нет, я, конечно, слышала что-то о мужеложцах… патер порою вскользь о них упоминал в своих проповедях, отчего-то при этом заливаясь краской, как перезрелый помидор. Но у нас в Анчаре таких «голубей», как называл их Квайзи, не водилось.

Когда я поведала о данном факте модельеру, тот полушутя откликнулся:

– Дикари, никакой культуры и цивилизации! – но отчего-то под конец фразы нервно сглотнул.

А после тихо проговорил в сторону, что на крайний юг он ни ногой – не поймут его и разорвут на части люди с такими нравами.

Я же его заверила, что ничего ему там не сделают, даже в женском платье. Ну, попробуют под юбку залезть разве что. Так надо в челюсть дать и объяснить, что для дела переоделся, а не потому, что так нравится. Даже пример привела успешного и громкого ограбления банка. Тогда двое налетчиков тоже переоделись в костюмы жениха и невесты и пришли, чтобы якобы открыть вклад… Унесли они тогда все содержимое сейфа подчистую. И что самое главное – не попались!

Отчего-то после этого рассказа Квайзи оживился и закивал:

– Вот-вот, значит, ты и меня поймешь. Я как эти налетчики. В смысле не банки граблю, но мне маскарад этот тоже нужен для дела. Видишь ли, я родился без дара. Хоть и сиятельный – но из обедневшего рода. Такому прямая дорога в военную академию. Но незадача: вида крови я боюсь, драться не хочу и не умею, зато всегда любил шить. С детства разглядывал модные журналы, узнавал фактуру ткани и даже мог назвать регион, где ее соткали, с закрытыми глазами. Вот только быть сиятельному простым портным – статус не позволяет, да и кто будет обнажаться перед нормальным мужчиной? А становиться мужеложцем… тут ведь и репутацию придется подтверждать… – Он замялся, уловив, что про «подтверждать» я не совсем поняла. – Ну, спать с мужчинами, а то не поверят, что я из содомитов. А я так не смог бы. Даже ради мечты стать модельером. Зато роль леди с утонченным вкусом, пусть и не красавицы, подошла идеально. За какой-то год имя Квайзи Модо стали знать все дамы императорского двора. В роли леди я добился того, о чем не смел мечтать и мужчиной.