— Она моя! — рычит Лукас, прежде чем ударить Дэмиона в лицо с такой силой, что слышится хруст.

Спустя ещё несколько секунд Дэмион оказывается на полу, а Лукас нависает над ним, осыпая жестокими ударами. Дэмион вскрикивает, из его разбитого носа и рта брызжет кровь.

Отдышавшись, я на четвереньках отползаю — не хочется случайно угодить под удар.

Наконец Лукас на мгновение отстраняется, делает шаг назад, но кулаков не разжимает, по-прежнему нависая над противником.

Кашляя и отплёвываясь кровью, Дэмион перекатывается на живот и, поскуливая, встаёт на колени. При этом он поднимает руки, признавая своё поражение.

Затаив дыхание, я молча смотрю на эту сцену.

Лукас же, к моему удивлению, снова набрасывается на Дэмиона, пинает его и загоняет к самым перилам, не слушая криков и мольбы о пощаде.

Страшно видеть Лукаса таким. Что, если он и не собирается щадить Дэмиона? Судя по яростной гримасе, исказившей его черты, Лукас может и убить противника.

Дэмион пытается уползти, но на него сыплются всё более свирепые удары. Слабость врага только злит Лукаса, не пробуждая ни капли жалости.

Я отворачиваюсь как раз в то мгновение, когда до моих ушей явственно доносится треск сломанной кости.

По ступенькам грохочут шаги, вот уже кто-то бежит по балкону, и густой мужской голос требовательно рокочет:

— Лукас, прекрати!

И Лукас останавливается, не сводя глаз с Дэмиона, поднимает окровавленный кулак и долгую минуту стоит так, прежде чем медленно перевести взгляд на отца, высшего коммандера Лахлана Грея.

Отец Лукаса пришёл не один. Его сопровождают четверо гарднерийских солдат, среди них и охранники, которые везли меня на бал. Все четверо в ужасе оглядывают террасу. За их спинами безмолвно маячит Спэрроу, наверное, это она отыскала Лукаса и других военных.

Тяжело дыша, Лукас бросает неистовый взгляд на гвардейцев, и они невольно отступают на шаг. На месте остаётся только отец Лукаса.

— Его отец — член Совета магов! Ты не можешь его убить! — Каждое слово Лахлан произносит веско, сдерживая полыхающую в глазах ярость.

Взглянув сначала на Дэмиона, потом на отца, Лукас мимолётно загадочно улыбается.

— Он твой соратник и коммандер гарднерийских войск, — напоминает Лахлан.

Лукас стоит неподвижно, не разжимая кулаков.

— Я тебя разжалую, — грозит Лахлан, не пытаясь, однако, приблизиться к Лукасу, как и его сопровождающие.

Лукас коротко презрительно усмехается.

— Я тебя арестую, — упрямо продолжает Лахлан.

Недоверчиво прищурившись, Лукас снова оценивающе оглядывает Дэмиона с головы до ног и наконец отходит в сторону от распростёртого тела.

Гарднерийские солдаты с облегчением вздыхают и тоже отступают на несколько шагов. Похоже, арестовывать Лукаса Грея никто не хочет.

— Отнесите его к моему врачу, — приказывает Лахлан солдатам, взмахом руки показывая на Дэмиона, не сводя при этом глаз с сына.

Гарднерийцы тут же подхватывают истекающего кровью Дэмиона и уносят его безжизненное тело вниз по ступенькам.

«Дэмион почувствовал мою силу! — вертится у меня в голове. — О Древнейший! Сделай так, чтобы Бэйны не догадались, кто я на самом деле!»

Лахлан Грей жестом приказывает Спэрроу уйти, и девушка пристально и встревоженно смотрит на меня, будто пытаясь предупредить о чём-то, и лишь потом уходит следом за солдатами.

Я медленно поднимаюсь, ноги дрожат, колени подгибаются, огненная сила клокочет в моих магических линиях.

С нескрываемым отвращением смерив меня взглядом, Лахлан обращается к сыну.

— Лукас, нам надо поговорить, — лаконично требует он. — Без свидетелей.

Отойдя на несколько шагов, Лахлан взглядом приказывает сыну идти следом и уходит вниз по ступенькам, грохоча тяжёлыми сапогами.

Лукас на мгновение оборачивается ко мне — по его бесстрастному лицу ничего не прочесть, а магию он искусно прячет, однако отголоски пылающего в нём яростного гнева почувствовать легко — и уходит за отцом.

Всё ещё пытаясь отдышаться — воздух обжигает горло и лёгкие, — я отталкиваюсь от парапета и медленно иду следом. Снизу доносятся голоса, прохладный ветерок с моря приятно остужает лицо и шею.

Спустившись на два пролёта, я, скорчившись у самого пола, прячусь за массивным стволом каменного дерева и прислушиваюсь к голосам — разговаривают совсем рядом, у противоположной стены каменной террасы.

— Хочешь разрушить карьеру? И ради кого? — хрипло вопрошает Лахлан. — Ты ей не нужен!

— Она моя.

— Её отдали Дэмиону, но тебе надо было ворваться на обручение! И всё из-за девчонки, которую пришлось силой держать у алтаря. Вивиан Деймон здорово тебя обманула. Заставила обручиться с племянницей, на которую не позарился никто, кроме Дэмиона. Неужели я вырастил тебя таким дураком?

«Он меня спас. Лукас меня спас. О Древнейший и священные небеса! Если бы не Лукас, меня обручили бы с Дэмионом Бэйном».

Подступает тошнота, горло стягивает будто петлёй, но зато я отчётливо понимаю, что совсем недавно ожидало меня.

— Блудница! От неё одни неприятности, — бушует отец Лукаса. — Недалеко ушла от шелки…

— Осторожнее, не скажи лишнего, отец, — угрожающе произносит Лукас.

Минуту оба молчат, и я чувствую, как между ними сгущается воздух, как злится на сына Лахлан Грей.

— Дурак, — наконец бросает Лахлан. — Девчонка — предательница нашего народа. Или ты решил попрать священные традиции? Я знал, что ты не хотел обручаться, но так осквернить древний ритуал, выбрав девушку, которая очернила себя и к тому же происходит из семьи предателей рода…

— Может, хватит? — холодно и бесстрастно предлагает Лукас.

— Нет, мне есть что сказать! — гневно огрызается Лахлан. — Ты не убьёшь Дэмиона Бэйна. Дай слово!

— Если он коснётся её хоть пальцем, я убью его, — непреклонно сообщает Лукас.

И опять воцаряется тишина.

— Надо было тебе отдать её Дэмиону, — цедит Лахлан сквозь стиснутые зубы. — Он бы научил её послушанию кнутом. Советую и тебе заняться воспитанием собственной наречённой.

В тишине грохочут шаги, и Лахлан, не заметив меня за колонной, стремительно направляется к лестнице. Вскоре появляется и Лукас.

Увидев меня, он останавливается, будто споткнувшись.

Я тоже застываю, прижавшись к скале. Сердце отчаянно колотится, я совсем не готова к разговору. Только не сейчас.

Огонь пробегает по магическим линиям Лукаса и устремляется ко мне, хотя на его лице и застыло совершенно безразличное выражение.

— Эллорен, ты не ранена?

Мои линии тоже охвачены огнём, отчего голова кружится и мысли путаются.

— Нет, — выдавливаю я короткий ответ, сопроводив его неуверенным кивком.

Лукас протягивает мне руку.

— Идём, вернёмся во Дворец, — предлагает он, обнимая меня языками невидимого неистового пламени.

Моя огненная магия устремляется ему навстречу, и на мгновение мне хочется сжать его руку и отдаться волшебному всепоглощающему влечению.

И всё же я медлю.

Наше магическое пламя разгорается ярче, и чувства Лукаса горят в нём, не скрываясь.