льдинок — они врезаются в стену и пробивают портрет бывшего верховного мага.

Что это? Боевая магия? Интересно. Вперёд меня тянет только одна мысль: надо выжить! Я мчусь по одному коридору, по другому, вылетаю в комнату, где веселятся гости, и отталкиваю с дороги седовласую матрону — бедняжка встревоженно охает. Налетаю на уриску — и поднос с закусками летит на пол.

Гости недовольно вскрикивают, но я бегу дальше, не прислушиваясь к шуму за спиной.

— Ах ты гадина! — вопит где-то Фэллон, отчего я бегу ещё быстрее. — Я тебя убью!

Пол покрывается ледяной коркой, и в комнате начинается настоящий бедлам. Скользко! Едва не падая, я всё же удерживаю равновесие, неуклюже взмахнув руками, и скольжу вперёд, к боковому выходу.

С размаху уткнувшись в стену рядом с дверным проёмом, я успеваю отодвинуться в сторону, уклоняясь от новых ледяных стрел, которые разбивают фарфоровые цветочные горшки под пышными папоротниками.

Снова мне вслед несутся крики и проклятия, и я, задыхаясь, бегу, но всё же… Я выиграла немного времени!

«Лёд её задержит».

С новыми силами я поворачиваю налево и бегу обратно по параллельным коридорам, потом сворачиваю в сторону, петляю по пустым и тёмным комнатам, мечтая лишь сбить преследовательницу со следа.

Крики Фэллон доносятся всё слабее. Музыка и голоса гостей пропадают вдали. Оказавшись в совершенно пустом коридоре, я пробегаю его до самого конца, слыша лишь своё дыхание. В боку колет, но я бегу, не замедляя шага, хоть музыки уже совсем не слышно. Деревянные стены постепенно уступают место каменным.

Впереди темнеет дверь, и, вбежав в пустую, тускло освещённую комнату, я останавливаюсь, уцепившись за спинку кресла. Я сгибаюсь пополам и пытаюсь успокоиться, прислушиваясь к малейшим шорохам.

«Ничего. Тишина».

Глядя на дерево, выложенное из мозаики на каменных плитах пола, я дышу ровнее, боль в боку постепенно слабеет, становясь почти незаметной.

Медленно поднимаю голову — передо мной огромная, во всю стену картина, написанная масляными красками.

На ней изображён икарит. Очень похожий на Айвена. Его грудь утыкана копьями, сверху нависают гарднерийские солдаты. А в вышине, над всеми, парит Древнейший в образе белой птицы. И эта птица благодушно и одобрительно взирает на ужасное убийство.

От нахлынувшего отвращения сводит живот, к горлу подступает тошнота.

«Надо убираться отсюда. Бежать. Подальше от этого кошмара».

Пошатываясь, я выбираюсь из комнаты и оказываюсь в очередном коридоре — на этот раз каменном, вырезанном в скале. Я торопливо шагаю, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть высокий сводчатый потолок с рельефным изображением деревьев. Отчётливо пахнет морем, солью. Лунные дорожки прочерчивают каменные плиты пола серебряными полосами, свет падает сквозь высокие окна в каменной стене. Неподалёку волны с мерным рокотом бьются о берег. Холодает.

Свернув за угол, я открываю тяжёлую деревянную дверь и выхожу на совершенно пустой балкон.

Меня встречает лишь ветер. Бросив один-единственный взгляд на море внизу, я отхожу подальше от парапета — кружится голова. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, расстилается бурное Волтийское море, пересечённое мерцающей зелёной полосой рун.

Похоже, я выбралась на дальнюю террасу Дворца Совета, выбитую в скале над утёсом. Мне повезло: все окна на этом этаже, к счастью, напоминают тёмные провалы. Нигде не горит свет. Я ещё немного отступаю вглубь террасы, ошеломлённая величием громадного утёса Стивиуса.

Здесь каменные стены тоже украшены барельефами: деревья поднимаются от самой воды, пенные волны бьются о скалу далеко внизу в призрачном лунном свете. Каменные лестницы и балконы, вырезанные в скале слева от меня, ведут ещё дальше вверх на невероятную высоту между переплетённых каменных ветвей и массивных стволов. Длинная цепочка лестниц и балконов оканчивается на вершине утёса, самый последний из балконов укрыт навесом из каменных листьев. Если приглядеться, заметно, что самый последний балкон уходит полукругом за утёс. Интересно, куда ведёт та терраса?

Возможно, там выход из Дворца.

Стараясь не смотреть вниз и делая вид, что не слышу морского прибоя, я бегом поднимаюсь по лестницам и балконам на самый верх.

Добравшись до последнего балкона, я огибаю выступ утёса и… упираюсь в тупик.

Лунный свет заливает вершину утёса. В стене вырезана скамья с роскошными виноградными лозами по краям. Вид отсюда открывается потрясающий, высота — невообразимая. Тяжело дыша, я осторожно подхожу к каменному парапету.

За утёсом Дворца Совета больше не видно, теперь передо мной сияет Валгард, прежде скрытый за высокой скалой. Огромная волна разбивается о камни, и я невольно охаю от восхищения. В небе появляются новые звёзды, а тёмные рваные облака медленно уплывают прочь.

Едва дыша, я прислушиваюсь: нет ли погони?

Нет. Всё тихо.

Голоса и музыка тонут в рокоте волн у подножия гигантского утёса.

И вдруг меня охватывает дикая паника: я в страхе верчу головой в поисках хоть какого-нибудь оружия, хоть крошечного кусочка древесины. Но вокруг только голые камни. И несколько цветов, видимо посаженных в скальных трещинах.

«О Древнейший, пожалуйста, не дай Фэллон отыскать меня здесь», — безмолвно молюсь я, впиваясь руками в перила. Ну почему у меня не хватило ума прихватить хотя бы нож или что-нибудь твёрдое и острое?

Меня неотрывно гложет страх.

«Как я отсюда выберусь? Что станет со Спэрроу? Допустим, сегодня Фэллон сбилась со следа, но разве она не попытается вновь?»

Мне очень хочется себя пожалеть. Как же глупо было возвращаться в Гарднерию! Очень глупо.

Кам Вин и Чи Нам ошиблись в своих расчётах.

Но куда же мне было идти?

Камень с руной, который дала мне Чи Нам, всегда со мной — вот и сейчас он холодит меня сквозь ткань нижней юбки, надёжно спрятанный в глубоком кармане. Коснувшись ониксового диска рукой, я с некоторым облегчением вздыхаю: от камня исходит покой. Как жаль, что я совсем одна.

«Где же ты, Айвен? Чем занят?»

К горлу подступает тугой ком, и я тревожно всматриваюсь в сияющие точки звёзд и в чернильно-чёрные волны Волтийского моря. Ветер приносит нежный аромат.

Розы.

В лунном свете у дальней стены балкона растут в вазонах розы. Густой аромат напоминает о цветочных клумбах возле дома дяди Эдвина, и у меня снова сжимается сердце. Чтобы не расплакаться, я крепко зажмуриваюсь.

Был бы здесь Айвен, он обнял бы меня, расправил крылья и унёс подальше от этого ужасного места. С ним я бы ни за что не угодила в этот капкан.

Вдруг что-то неуловимо меняется. Рядом со мной словно проносится лёгкий ветерок, а шею сзади едва заметно покалывает. Похоже, за мной следят.

Вот и тень, слишком широкая и длинная, падает из-за выступа утёса, и