Теперь, по мнению командующего, настало время собрать воедино все эти отдельные разрозненные крупицы боевого опыта и объединить их в строгую систему тактических приемов.

После Гражданской войны генерал около десяти лет служил в стрелковых частях, увлекся авиацией, сначала заочно окончил Академию имени М. В. Фрунзе, потом добился разрешения и поступил в Академию имени Н. Е. Жуковского, а будучи начальником оперативного штаба авиабригады, сумел убедить начальство отпустить его на учебу в авиационную школу в Каче, обучаясь в которой освоил пилотирование всех типов самолетов.

Так что Константин Андреевич со знанием дела всматривался в Сашины схемы и, задумчиво перелистывая альбом, нет-нет да бросал:

– Вот эта этажерочка нам пригодится. Только превышение я бы дал поменьше. Представьте себе: если нижней паре потребуется прийти на помощь верхней, она потеряет много скорости при наборе высоты… Тругольник хорош… Но вот здесь, на третьем развороте, я ставлю пока вопросительный знак: хвостик вы здесь все-таки подставили солнцу, а?

Потом Саша, с учетом замечаний генерала, внесет необходимые поправки в свои тактические схемы.

Так генерал переходил от одной схемы к другой, и беседа эта больше напоминала разговор двух специалистов, заинтересованных в поисках истины, но никак не разговор командующего армией, генерал-лейтенанта, и подчиненного ему командира эскадрильи, капитана по званию.

Особенно подробно они обсуждали вопросы применения радио в бою. Теперь, когда советские летчики получили истребители с прекрасной радиосвязью, ее, по мнению командарма, следовало научиться активно использовать во время боевых действий.

Беседу они закончили во второй половине дня. Прощаясь, Покрышкин передал генералу просьбу старшего лейтенанта Олиференко.

– Какой же из него истребитель? – удивился Вершинин.

– Товарищ генерал, разрешите взять его в мою эскадрилью и помочь ему переучиться. Он хочет стать истребителем. Главное, что человек стремится к цели, а остальное все преодолимо.

– Что ж, я не возражаю, – подумав, сказал Вершинин и добавил: – Но смотри, капитан, он ведь привык летать на «кукурузнике». Хорошенько проверь его, прежде чем решишь посылать в бой.

Когда Саша приехал на аэродром, Олиференко, с нетерпением его дожидавшийся, от волнения даже не решался спросить о результатах разговора с командующим.

– Ну все, готовься сдавать эскадрилью, – сообщил ему Покрышкин и неожиданно улыбнулся своей широкой, доброй улыбкой.

– Серьезно? Вы не шутите? – Олиференко не верил, что его судьба может так быстро измениться.

– Какие могут быть шутки. Командующий отпускает тебя.

– Спасибо, большое спасибо, – дрожащим от волнения голосом проговорил старший лейтенант. Другие слова ему в этот момент не приходили в голову.

Потом он сам вызвался доставить Покрышкина в Поповическую на своем «Пе-2». Наблюдая за ним в полете, Саша думал: «Надо же. У человека «теплое» место, мог бы сидеть тут до лучших времен, а он нет, сам рвется в пекло. Да, это настоящий русский человек. Патриот в подлинном смысле этого слова».

От этих мыслей на душе стало тепло – они принимали в свое воинское братство достойного воина.

– Господа, на фронте наступило временное затишье, – начал свое выступление на совещании летного состава третьей группы 52-й эскадры люфтваффе ее командир капитан Гюнтер Ралль. – Усилия вермахта в районе Новороссийска успехами не увенчались. В течение всего этого сражения перед нашей группой стояли две задачи: защита с воздуха пехоты вермахта и прикрытие собственных бомбардировщиков от атак советских истребителей. В обоих случаях нам вначале противостоял малочисленный противник. Кроме того, летая с удаленных аэродромов, русские не могли долго находиться в воздухе. Мы базировались, как вы знаете, в 40-50 километрах от Новороссийска. Все это позволяло нам на первых порах господствовать в воздухе.

Ралль замолчал и стал внимательно всматриваться своими черными глазами в лица собравшихся в палатке. На него смотрели суровые, обветренные лица воинов. В первом ряду сидели известные в люфтваффе асы – Ганс Даммерс, Альфред Гриславски, Иозеф Цвернеманн, Вальтер Крупински и другие. Из-за их спин выглядывали лица «детишек» – молодых летчиков, еще не имевших столько побед, чтобы считаться асами. Все были сосредоточенны, в палатке стояла тишина, лишь отдаленный гул работающего на аэродроме двигателя приглушенно доносился сюда.

– Но, к нашему огорчению, господа, такое положение закончилось, – продолжил Ралль. – Русские извлекли уроки из своего печального прошлого. Они не только приняли на вооружение в качестве основных тактических единиц пары и четверки, но их истребители стали летать на полной мощности двигателя, постоянно сохраняя высокую скорость. При атаке это позволило им сократить время между обнаружением наших самолетов и нападением на них, что часто застает наших пилотов врасплох. При обороне такая тактика уменьшила наши шансы на неожиданные заходы к русским в хвост и увеличила время, необходимое для выхода на дистанцию открытия огня. Другой мерой русских против наших наземных войск стала манера летать большими группами. Наше счастье, что пока они слабо организованы, но я думаю, что и этот недостаток они скоро устранят. Очень эффективным оказался их новый порядок – «этажерка».

Ралль с трудом выговорил это русское слово, помолчал, потом опять продолжил:

– В общей сложности, господа, мы потеряли около двухсот шестидесяти самолетов.

Командир группы замолчал, и пилоты опять на его речь никак не реагировали.

– Господа, я полагаю, что передышка будет недолгой и в ближайшие дни ожесточенные сражения возобновятся. Нам необходимо подумать, что мы можем противопоставить новой тактике русских, проявить все свое умение и хитрость, чтобы победить русских на Кубани. К этому нас призывает наш великий фюрер. Хайль Гитлер!

Он выбросил руку в приветствии, давая тем самым понять, что совещание окончено. В полном молчании летчики поднялись и стали расходиться. Ралль попросил командиров эскадрилий остаться.

– Господа, – сказал Ралль, когда рядовые летчики вышли. – Я уполномочен передать вам секретную директиву командира 52-й эскадры полковника Храбака. Согласно этой директиве нам следует организовать охоту за несколькими русскими летчиками, в частности, за Покрышкиным, Глинкой, Фадеевым, Семенишиным, Скомороховым, Горбуновым. Особенно опасен Покрышкин. Кроме того, что он регулярно сбивает наши самолеты – летчики говорят, что на его самолете «кобра» под номером 13 установлены особо мощные пушки, от удара которых наши бомбардировщики разваливаются в воздухе на части, и это наводит страх на всех пилотов, – он еще постоянно руководит в воздухе группами истребителей. Об этом свидетельствуют материалы нашей радиоразведки. Я не исключаю, что все эти тактические новинки, которые стали применять русские, – тоже дело его рук. Господа, нам надо проявить дьявольскую хитрость и изворотливость, но этих русских непременно сбить. Повторяю, особенно важно сбить Покрышкина. Для этого необходимо организовать засады. Полковник Храбак приказал регулярно направлять в воздух пары с кислородным оборудованием для организации засад на большой высоте. Некоторые результаты в этом плане уже достигнуты. Полковник Храбак также надеется использовать русский истребитель «Як», попавший к нам в плен под Таганрогом. Сейчас один из наших пилотов активно его осваивает. Свободны, господа! Обер-лейтенант Крупински! Вам вылет на прикрытие группы бомбардировщиков в район Крымской. Желаю всем удачи, и будь что будет!