– Вашего хозяина здесь нет, – холодно сказала она Бьерри, – иначе я поговорила бы с ним напрямую. Снимите ошейник. Это приказ. Я леди Меньяри, я имею на это право.

– Отдел магического контроля Веньятты подчиняется только Короне и главному дознавателю этих земель. – Старый законник непоколебимо стоял на своем. – Простите, леди Меньяри, но вы не в родной Ромилии.

Сестра упрямо поджала губы. Я ожидала, что бессмысленный спор продолжится, но в Дари вдруг что-то переменилось. Она отвернулась, обхватив руками худенькие плечи. В голубых глазах заблестели слезы.

– Как вы не понимаете? – дрогнувшим голосом прошептала она. – Я ее сестра. Сестра, слышите? У меня в целом мире нет никого ближе ее. Но даже сейчас…

Сердце кольнуло. Видеть Дари, обычно такую жизнерадостную и открытую, раздавленной, почти плачущей, было невыносимо. Мне захотелось броситься к ней, обнять и утешить, совсем как в детстве, когда сестра была моим единственным другом, единственным близким человеком. Да, я не знала точно, что же случилось, но поведение Аурелио на прошлом балу и брошенные вскользь слова мачехи об изменах и невозможности зачать наследника и без того заставляли меня беспрестанно волноваться за благополучие Дарианны.

Бьерри не двинулся с места. Я чувствовала: слезы Дари поколебали и его. Мы не обсудили, что делать в подобных случаях, но я сейчас не могла дать старому законнику совет. Оставалось лишь беспомощно смотреть, как сестра переминается с ноги на ногу, не решаясь подойти ближе.

– Дари, – я мягко окликнула сестру, – Дари…

Услышав свое имя, она вздрогнула и вдруг, словно в одночасье решившись, подалась ко мне. Бьерри подпустил ее лишь на один шаг ближе, а после преградил ей путь, всем своим видом давая понять, что в отношении заключенных менталистов следует неукоснительно соблюдать предписанную законом дистанцию.

– Запрещено, миледи. Прошу прощения. – В его голосе послышалось искреннее сожаление.

Дари отстранилась и нервно сцепила пальцы в замок.

– Папе нездоровится уже неделю, а Берто и вовсе почти прикован к постели, – тихо проговорила она. Я почувствовала легкий, едва ощутимый на грани восприятия магический барьер, который оградил наш разговор от посторонних ушей. – Тиа все время с ними, а я вынуждена заниматься всем этим. – Поморщившись, Дари обвела рукой зал. – Я уже и не знаю, что делать. Да еще и… Ох, как бы я хотела, чтобы ты была сейчас рядом…

Она потянулась к моему лицу, но я покачала головой:

– Не надо, Дари.

Сестра вздохнула, соглашаясь, и убрала руку.

– Мне очень тебя не хватает, Яни.

В дальнем конце зала раздался приглушенный магическим барьером грохот: кажется, слуга уронил поднос, споткнувшись о длинный меховой шлейф гостьи, одетой лисицей, и теперь кланялся и бормотал сбивчивые извинения, пока леди и ее спутники на все лады ругали нерасторопного мужчину. Дари обернулась на звуки раздраженных голосов и недовольно нахмурилась. В отсутствие мачехи долг хозяйки обязывал ее разобраться с ситуацией, но я всем своим существом чувствовала, как не хотелось ей покидать меня.

Я чуть улыбнулась Дарианне, в немом отчаянии переводившей взгляд с меня на пострадавшую леди и обратно.

– Иди, – сказала я. – Пока они совсем не заклевали этого беднягу.

– Но, Яни, – вяло запротестовала сестра, – я бы хотела дождаться Доминико и высказать ему все, что думаю о его поведении, неприемлемом для цивилизованных земель.

– Иди. Я понимаю, что ты должна.

– Спасибо, Яни.

Растянув губы в заученной обаятельной улыбке, Дари упорхнула, моментально растворившись в толпе гостей. Бьерри заметно расслабился. Мне показалось, он хотел что-то сказать, но из-за категорического запрета главного дознавателя на любое общение со мной на балу, пока мы будем разыгрывать ниареттского аристократа и провинившуюся заключенную под конвоем, он молчал, стискивая зубы.

Паук все не возвращался. После ухода Дари я вдруг осознала, что его нет уже очень долго – достаточно долго для того, чтобы начать подозревать, что наш план пошел иначе, чем было задумано. Что, если Витторио все-таки сумел не попасться в ловушку? Что, если он напал на главного дознавателя, раскусив его притворство? Воображение, яркое и живое, рисовало картины ран от тонкого стилета и полуразложившегося тела Стефано Пацци…

От этих мыслей становилось только хуже.

Я ощутила нарастающее внутри гнетущее беспокойство раньше, чем почувствовала приближение Паука. Он подошел почти бесшумно, вынырнув из примыкавшей к парадному залу боковой галереи. Одного мельком брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: что-то было не так. Паук был бледен почти до серости, под глазами залегли темные круги, на лбу выступили капли пота. Казалось, будто в один момент он поддался смертельной болезни и сейчас недуг пожирал его изнутри, отнимая последние силы.

– Янитта… – только и произнес он.

Стиснув мой локоть, он медленно потянул меня к выходу. Я едва успела выхватить из рук опешившего Бьерри конец собственной цепи и вложить в ладонь главного дознавателя, хотя понимала, что в маскараде уже не было никакого смысла. На мгновение наши руки соприкоснулись, и я почувствовала, что пальцы Паука подрагивали от напряжения.

Что-то в нем было совершенно неправильно.

* * *

– Что с вами?

Главный дознаватель не ответил.

Лабиринт коридоров вывел нас во внутренний дворик с отдельным спуском к каналу. На воде покачивалась одинокая узконосая лодочка. Из кустов, подернутых молодой светло-зеленой листвой, слышалось чириканье птиц. Вдали от дворцовой суеты было так безмятежно-спокойно… и это спокойствие совершенно не сочеталось с тем бешеным водоворотом магии, что закручивался вокруг главного дознавателя в смертельную воронку.

«Энергетический дисбаланс», – осознала я с пугающей ясностью.

Случалось, что магия выходила из-под контроля. Подобное часто происходило с артефакторами, особенно в детстве или юности под влиянием сильных эмоций. Именно поэтому рядом с молодыми магами всегда находились старшие родственники или специально нанятый наставник, способный сдержать выплеск непокорной силы, впитать его в себя, не позволив нанести серьезные повреждения окружению и окружающим.

Мне не раз приходилось становиться щитом для Дари, пока та не научилась сдерживать регулярные истерики. Мы скрывали их от отца и наставников, и мое тело до сих пор помнило, как чужая непокорная магия впивалась в него острыми иглами боли. Но Дарианна тогда была ребенком, и ребенком не самым сильным. Паук же…

Судя по виду главного дознавателя, он был на пределе. Еще немного – и грянет взрыв, а с учетом того, какой невероятной мощью обладал наследник рода Эркьяни и как разрушительна была его южная магия… пострадать мог не только дворец, но и несколько прилегающих кварталов.

– Надо позвать кого-нибудь на помощь. – Я обернулась в поисках Бьерри, но, похоже, законник сильно отстал и потерял нас из виду в переплетении дворцовых ходов. – Надо привести кого-нибудь. Сильного мага.