— Преэклампсия, ориентировочно средне-тяжелая/тяжёлая степень без видимых неврологических расстройств.

Акушерка с «пистолетом» вопросительно наклонила голову.

Чёрт, придётся переводить.

— Тяжёлое неотложное состояние, сочетание высокого кровяного давления, выхода жидкости из крови в мягкие ткани, выхода белка́ в мочу. Если не пресечь, разовьются судороги, и она «уйдёт». Может уйти и без судорог. Причина тому — сама беременность, чтобы всё закончилось, ей нужно срочно родить. Чтобы смогла родить, ей нужно снизить давление любой ценой, а потом стимулировать родовую деятельность.

— А вы уверены, что причина — это беременность? Роды могут спровоцировать судороги. Тогда уйдут оба.

— Абсолютно. К тому же, если ничего не предпринять, они уйдут гарантированно.

Тут нашу беседу прервала жертва четверых коновалов. Женщина вскинула руки, прижав их к груди, начала судорожно хватать воздух ртом, издавая не то хриплый сип, не то сиплый хрип.

Ага, давай, шлифани острым коронарным синдромом, детка, ты же это умеешь, я знаю, не стесняйся! — набатом ударило по моей звенящей черепушке откуда-то из глубин межушного ганглия.

— Кивни если «да». Болит? Давит? Куда-то отдаёт? Куда?

Ну конечно, нижняя челюсть и левое плечо, классика. Жертва физиологического состояния, дарующего счастье материнства, посмотрела на меня мутными, полными отчаяния и страха глазами разного размера. Разного. Размера. Левый глаз светил на меня бездонной шириной зрачка, роговица выбухала, выдавая повышенное давление в передней камере глаза.

Я ж не офтальмолог!

Ага, всего лишь посланница бога с даром врачевания. Так, по крайней мере, представил меня Жрец местным акушеркам, прежде чем привести к ним.

На меня снизошло спокойствие удава Каа. Что ещё может произойти, собственно? Уже случившегося достаточно, чтобы творить всё, что в голову взбредёт, всё равно уйдёт, благодаря моему вмешательству или вопреки – это уже не важно.

Не из-за глаза, конечно, но это как показатель градуса звездеца. Острый приступ глаукомы с болевым синдромом по форме «сердечной маски», как осложнение гипертензии у женщины, которой явно меньше сорока лет. Похоже, Тарр отличается «искромётным» юмором. Хорошо, что я успела хоть что-то узнать о местной медицине из уст и чемоданов Варгуса и Бернулли!

— Клинок! Чашу! Меры по обеззараживанию! Сердечный эликсир в тройной дозе! Мочегонные в тройной дозе! Противосудорожные приготовить! Вызвать Варгуса – знаете такого? — получив утвердительный кивок, продолжила: — Мужа тоже вызвать. НЕМЕДЛЕННО!

Прости меня, девочка, но анестезии не будет. Хотя, подозреваю, тебе сейчас на это начхать. Сознание уже изменено, чай не оперативное родоразрешение по Пфанненштилю затеяла, не сорвёт мозги. ТУДА я точно не полезу даже под страхом сожжения на костре, тупо потому что не умею. Совсем.

Скорость выполнения была поистине акушерской!

Уже отворив левую поверхностную височную вену, я поняла, чего мне действительно не хватает в этой ситуации. Родного щитка, верой и правдой защищавшего моё лицо от фонтанов гноя, крови, а иногда и рвотных масс. Потрёпанного и мутного, но в государственном здравоохранении новое закупают взамен только распавшемуся на части. Вот и как теперь оценить объём кровопотери?

С меня стекает примерно 155-й миллилитр, ага, 156-й...

А хотя ладно, в глаза же не попало, ранок на лице нет, остальное ерунда. В принципе, фонтанчик очень быстро погрустнел и опал, чай, не лицевая артерия, научившая меня однажды не забывать надеть щиток.

Прижала.

По лицу заскользила влажная салфетка, аккуратно стирая боевую роспись. Вторая салфетка очищала лицо пациентки, шея и грудь которой бесшумно накрылись чистой пелёнкой. Отработанный материал летел в таз на высокой треноге. Под правой рукой стоял столик со свежим материалом. Я почувствовала, будто вернулась в родную операционную, какие чудесные девочки! Только игл не хватало, но скоро придёт Варгус и решит эту проблему. А если не придёт, то и без них обойдусь.

В пациентку вливались эликсир за эликсиром, лицо потихоньку меняло цвет свежего помидора на просто поросячий. Эх, жаль не могу повторно пропальпировать глазные яблоки, сравнить внутриглазное давление в динамике до и после. Хотя почему не могу, очень даже могу!

— Прижми. Чашу с антисептиком, — о, и латынь стали понимать, чудеса!

Хотя, тут особо вариантов не было, и так по ситуации понятно.

Омыв руки, я обхватила по очереди через закрытые веки левый глаз, затем правый, покатала. Есть динамика! Значит дело всё-таки не в проходимости Шлёммова канала[1], а просто в высоте давления. Хотя, с нормальным оттоком водянистой влаги, переднюю камеру бы не раздуло. Ну, если не ослепнет, значит, молодец, офтальмолог из меня ещё хуже, чем акушер. Сейчас глаз был скорее моим тонометром, чем объектом спасения.

Впрочем, у них же волшебные камушки тут имеются, а пациентка – не простая смертная.

— Добавить обезболивающий эликсир в дозировке, как на среднюю травму. Просто жидкость пока не давать. Судно...

— Уже подложено, заполнено наполовину.

— А ты оптимистка! — усмехнулась я.

Мне ответила нейтральная полуулыбка, как обычно реагирует человек с хорошим самообладанием на непонятное высказывание. Потом объясню шуточку, в более спокойной обстановке...

Хм, а жертва-то наша розовенькая, дышит ровно. Как там пульс? Частит, конечно, но не сильно. Глаз потихоньку перестал напоминать рисунок из учебника по офтальмологии. На такой эффект я даже не рассчитывала.

Пока я возилась с оценкой состояния, ассистентка терпеливо ждала указаний. Ну да, я же первый номер, и тактика вся на мне, даже если у второго есть своё мнение. Мой поворот головы был моментально замечен.

— Сколько ещё сливать?

— Пожалуй, хватит, — вынесла я вердикт, заглянув в чашу. — Неизвестно, сколько ещё потеряет при родах.

В комнату требовательно постучали, а потом раздался знакомый голос:

— Это я – Варгус.

— Входи, чего топчешься, — нетерпеливо поторопила его я. — Мне твои иглы срочно нужны. Ты же с чемоданом?

— Но он ведь мужчина… — одна из акушерок неуверенно взглянула на дверь.

— Да, — раздался нужный мне ответ.

— Долой дискриминацию по половому признаку! — провозгласила я таким тоном, что больше мне глупых вопросов не задавали. — Иди сюда, дело есть!

Дверь резко отворилась, в комнату влетел одетый во всё стерильное Варгус, радуя меня своим видом безмерно.

— Я не сильно задержал вас, прелестные дамы? — обаятельно поинтересовался лекарь, пристраиваясь в дальнем от роженицы углу и открывая свой волшебный чемоданчик.

Да уж, не зря говорят, что степень иронии в юморе шагает бок о бок с интеллектом. Без тени фальши назвать прелестными дамами залитых кровью тёток, совершающих зверские деяния над беременной женщиной – это высший пилотаж!