– Извините, я вся мокрая, вы меня через мост не перевезете? Я заплачу.

Водитель молча кивнул. Юля улыбнулась. Поблагодарила. Человек молчал. Его суровое небритое лицо показалось Юле знакомым.

– Извините, а мы раньше встречались? – спросила Юля, потому что молчание ее тяготило.

Человек молчал.

– А мы через мост разве не поедем? Вы свернете дальше? – всплеснула руками.

Человек молчал.

– Так, вы меня извините, но я что-то не очень понимаю… – Юля начинала вертеться в кресле.

Человек молчал.

– Остановите машину, пожалуйста! – крикнула Юля.

Машина ехала вперед, куда-то поворачивала, снова ехала вперед. Юля уже не понимала, где находится. Всего за несколько минут она очутилась на окраине М.

Водитель резко затормозил, Юля грохнула дверцей. Огляделась. Она стояла на опушке леса, вдоль которой выстроилось несколько кособоких домиков и палаток. Пара лачуг была покрашена в малиновый и зеленый цвета, другие – не покрашены вовсе. Палатки в основном встречались коричневые и серые брезентовые. Группа людей жарила что-то на костре. Девушка в бледно-розовом балахоне и в платке шла от одной хибары к другой с ведром. Большая дворняга бегала без дела.

– Что это за место? – спросила Юля. – Зачем вы меня сюда привезли?

– Я не хочу ничего обсуждать, – сурово произнес незнакомец. – Можно помолчать?

Юля подняла брови и хмыкнула.

– Идите за мной.

– Никуда я не пойду!

– Хватит разговаривать.

Мужчина пошел вперед, и Юля, пожав плечами, последовала за ним. Она оглянулась на машину. Машину человек предусмотрительно закрыл.

У костра мужчина остановился. Люди жарили еду – хлеб и картошку. Что-то варили в больших и маленьких кастрюльках. Тут же чумазая женщина в пестром платье и в мужской куртке купала младенца. Окунала его в таз, вытирала тряпочкой, снова окунала, ребенок плакал. Мужчина, который привез Юлю, окликнул женщину по имени. Она обернулась, посмотрела на Юлю и кивнула.

– У-у-у-эээ-г! – крикнула она. – У-у-у-эээ-г!

Юля дернулась. Из малинового домика, стоявшего прямо на земле, вышел худой, но крепкий высокий мужчина с длинными рыжими волосами, усами и курчавой бородой. На нем были широкие холщовые штаны, простая черная футболка и длинный серый плащ. Ноги босые, грязные. Он медленно подошел к Юле. Она подняла голову. Он показался ей великаном. Не издав ни одного звука, а только выдохнув, захлебнувшись воздухом и снова вдохнув, Юля уткнулась лбом в твердый торс. Артемка обнял ее.

Спустя несколько минут они шагали по лесной тропинке чуть в стороне от лагеря, и Юля удивлялась тому, какой Артемка спокойный и тихий. Совсем как в детстве. Она была в таком странном состоянии, что не могла решиться нормально заговорить, только смотрела на сына, смотрела, смотрела.

– Я не просил привозить тебя сюда, это он сам решил, – сказал Артемка совершенно новым голосом, изменившимся, мужским.

– А кто он? И что это за место? – смущенно спросила Юля.

– Он отец одного из наших. Вернее, уже давно не из наших. Даже наоборот. Помнишь, я был с двумя парнями, когда ты меня нашла? Ну вот это отец одного из них.

– Того, который устроил в Питере взрыв и повесился?

– Я не знал, что он повесился. Его отец просто сказал – погиб. Сначала он ушел вместе со мной сюда, а потом снова решил… ну, ты знаешь.

– Нет, вообще-то не очень. Я не очень понимаю – что это за место? Какая-то секта? – волновалась Юля.

– Нет. Это просто люди, которые почему-то не могут жить среди обычных людей, понимаешь?

– Н-нет. То есть не совсем…

От лагеря тянуло дымом. Запах леса, хвои и дыма слегка кружил голову.

– Мы не согласны с тем, как все устроено. Поэтому решили жить здесь по своим правилам. – Артемка смотрел под ноги.

– По каким правилам?

– Да по обычным. Готовим еду, стираем одежду, ведем хозяйство. Не вредим природе, вообще никому и ничему не вредим. Ни насекомым, ни растениям.

– А если кто-то заболеет?

– Никто не болеет. Но если заболеет, лечим травами.

– А когда ты рвешь траву, ты не вредишь?

– Ради чьего-то здоровья можно.

– А если кто-то умрет?

– Сжигаем или просто хороним в земле. Как сам человек пожелает.

– А дети?

– Живут такой же жизнью.

– А школы?

– Они не нужны. Но если кто-то захочет уйти, мы никого не держим.

– А как же твоя… борьба? – не выдержала Юля.

– Я хочу быть человеком.

– Ты и так человек…

– Нет. Я имею в виду – бороться нельзя. Я пытался понять, что происходит. И эта попытка понять привела к смерти. – Артем остановился, погладил сосновые иголки, одну сорвал, положил в рот, пососал, выплюнул. – Когда я пытался что-то понять, то пытался что-то изменить. А когда я пытался что-то изменить, то понимал, что это невозможно без насилия. Чтобы что-то изменить, надо перестать быть человеком. Я не хочу перестать быть человеком. Я не хочу перестать говорить от своего имени. Помнишь? Говорить от своего имени. Это ты меня научила. Говорить от своего имени – значит быть человеком. А в нашем мире человеком быть невозможно.

Юля закрыла лицо руками. Потом взяла Артема за руку. Положила его ладонь на свою щеку. Поцеловала ладонь.

– А как же я? – тихо спросила Юля.

– Ты решила адаптироваться, – спокойно произнес Артем.

– Значит, я не человек?

– Человек. – Артем грустно улыбнулся. – Но несвободный.

Дальше они шли, взявшись за руки. Юля смотрела то на лес, то на Артема и как будто все понимала, хотя и чувствовала при этом одновременно ужас и умиротворение.

– А как мыться? – спросила она.

– В ручье.

– А зимой?

– Зимой мы не моемся.

– А еда?

– В основном сами выращиваем. Много нам не надо.

– А как ты сюда попал?

– Меня привел шаман. Это он здесь все придумал. Я ушел сюда почти сразу после того, как мы с тобой в последний раз виделись.

– Значит, ты не… – Юля помотала головой, не зная, как сказать.

– Не террорист ли я?

– Да.

– Нет.

Юля выдохнула. Машинально перекрестилась. Артем усмехнулся. У него не хватало нескольких зубов.

– Не смотри так. Это тело не имеет такого уж значения.

– Да? А что имеет?

– Душа. Чем меньше внимания телу, тем больше душе. Аккуратнее!