Джейме отправилась в Пакистан. Эта поездка кардинально изменила всю ее жизнь. Чужая культура оказалась близкой по духу, она быстро нашла общий язык с беженцами, находящими в себе силы жить в таких нечеловеческих условиях. Больше всего ей нравилось проводить время вместе с женщинами и молодыми девушками. Она не имела ничего против того, чтобы носить в их обществе хиджаб. Проникнувшись уважением к чужой вере, Джейме открыла для себя новые глубины в христианстве. Она начала ежедневно разговаривать с Богом. Особенно близко Джейме подружилась с одиннадцатилетней девочкой по имени Али, но та неожиданно исчезла. После нескольких дней настойчивых поисков Джейме в конце концов выяснила, что родители выдали девочку замуж и тут уже ничего нельзя поделать. Закон был на их стороне. Впервые в жизни у Джейме мелькнуло желание стать юристом.

Тогда же она влюбилась в парня по имени Раиф, сына одного из местных врачей. В этих отношениях, таких пылких и страстных, как это случается только у пятнадцатилетних, было что-то от судьбы Ромео и Джульетты.

Как только об этой связи стало известно отцу Джейме, он сразу же пригласил дочь в свою палатку, служившую ему кабинетом. В глазах молодой девушки доктор Джеймс Ричардс был идеалом. Отец держался несколько отчужденно даже по отношению к близким, но Джейме всегда объясняла это тем, что его занимали куда более важные проблемы. Казалось, развеселить его могли только рассказы матери об очередных шалостях детей. Родители были уверены, что второй ребенок будет у них последним. Джейме не знала, то ли по каким-то медицинским причинам, то ли просто потому, что они собирались остановиться на двух детях. Поэтому, несмотря на то что у них снова родилась девочка, ее назвали в честь отца. Судя по всему, для них стало большой неожиданностью, когда через год к двум дочуркам присоединился маленький Джозеф.

Джейме гордилась тем, что ее назвали в честь отца, великого врача и гуманиста. Неважно, что он обращал на нее не больше внимания, чем на всех остальных. Это была реальная, осязаемая связь.

Поэтому в тот день в отцовской палатке Джейме была просто раздавлена яростью, выплеснувшейся на нее.

«Неужели ты не понимаешь, что можешь испортить всю проделанную нами работу? Бессердечная эгоистка! Если другие врачи, начальство лагеря узнают о том, что ты встречалась с этим мальчишкой, нас выставят отсюда в два счета. Прикажут собирать вещички! Я трудился столько лет не ради того, чтобы все пошло прахом из-за какой-то подростковой влюбленности! Ты меня понимаешь?»

«Но, папа…»

«Никаких “но”. Ты дашь мне слово, прямо здесь и сейчас, что больше никогда не увидишься с этим мальчишкой. Я жду».

Джейме упрямо стояла на своем. Она выдержала отцовский взгляд. У нее тоже были свои принципы.

«Нет, – сказала она. – Я люблю Раифа. Я не расстанусь с ним только из-за предрассудков взрослых».

Отец схватил ее за плечи и хорошенько тряхнул. Он был худым и высоким, однако в его мышцах чувствовалась сталь. Лицо Джеймса Ричардса побагровело от бешенства. Джейме еще никогда не видела отца таким, даже не представляла себе, что он способен на подобную ярость.

«Предрассудки тут ни при чем. Все дело в международном положении, в чем ты, похоже, совершенно не разбираешься. Речь идет о сотнях тысяч жизней, которые можно будет спасти, если я доведу до конца свою работу…»

Джейме стояла на своем.

Мать, обыкновенно выступавшая в качестве посредника между отцом и детьми, собрала вещи Джейме. Ее отправили домой.

Как оказалось, в этом не было необходимости. Судя по всему, Раифу было проще прислушаться к голосу разума. Напоследок он успел смущенно шепнуть Джейме, что уже помолвлен и ему нельзя с ней встречаться.

Штукатурка легко рассыпа́лась под пальцами Джейме и ее импровизированным инструментом.

Теперь Джейме понимала, что отец оказался прав. Ей тогда было всего пятнадцать. Ни о какой любви на всю жизнь не шло и речи. Устраивать скандал было незачем. Джейме знала, что отец искал способ связывать белки, что позволило бы спасать голодающих от смерти даже тогда, когда все остальные методы оказывались бессильными.

Но она любила Раифа.

Джейме поморщилась, поражаясь эгоизму пятнадцатилетних, считающих себя центром вселенной.

Выпрямившись, она обеими руками снова ухватилась за решетку и дернула что есть силы. На этот раз решетка определенно чуть сдвинулась с места.

Взяв осколок кружки, Джейме опять принялась скрести бетон, теперь уже с другой стороны.

* * *

9 апреля 2003 года, 01.52

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Еще один часовой развернулся лицом к стене. Еще одна пуля вошла в затылок.

Еще одно безжизненное тело сползло на пол.

Коулмен Сатис с недоумением следил по видеомониторам за тем, как командор, человек, долгое время считавшийся соратником, целенаправленно приближался к его кабинету, по дороге безжалостно расправляясь с часовыми.

Что происходит?

Достав из бокового ящика письменного стола пистолет, Сатис снял его с предохранителя и положил на колени. Наконец раздался стук, торопливый и отрывистый. Не дожидаясь ответа, гость распахнул дверь настежь и всей своей тушей заполнил проем.

– Я вас ждал, – сказал Коулмен Сатис. – Меня терзает любопытство с того самого момента, как Герик сообщил о вашем внезапном появлении в Вавилоне.

– Пришло время поговорить, Сатис. Кое-что прояснить, – сказал командор Фрэнк Макмиллан, опуская руку и небрежно направляя ствол «беретты» в пол.

– Как вам угодно, – сказал Сатис. – Заходите и закройте за собой дверь. – Сам он продолжал сжимать в руке пистолет.

Сделав шаг назад, Макмиллан поставил старика перед собой и втолкнул его в комнату. Он ногой захлопнул за собой дверь, пихнул Кристофа Ремена, и тот, не удержав равновесие, плюхнулся на диван.

– Похоже, наши цели разошлись, – сказал Макмиллан. – Так что лучше прийти к взаимопониманию сейчас. Вы согласны?

Сатис смерил взглядом резидента ЦРУ. Фрэнк Макмиллан относился к тем, кто добивается успеха, становясь незаменимым винтиком, скрепляющим воедино отдельные части операции. Рыцарю Эвлогии, занимающему высокое положение в ЦРУ, – а таких имелось немало – двадцать с лишним лет назад было поручено проникнуть в Общество наследия предков, однако случилось так, что он нашел своих единомышленников и эффективную организацию, обладающую достаточным количеством пушечного мяса, готового выполнить любой приказ. Руководство ЦРУ радовалось тому, как глубоко проник в тайную организацию сотрудник управления, а сам Макмиллан быстро поднимался в иерархии общества.

Однако Сатис всегда подозревал, что тот, кто предал одного хозяина, запросто изменит и другому. Безжизненные тела в пустынных подземных коридорах, отображаемые на мониторах видеонаблюдения, стоявших на столе, подкрепляли это предположение.